"Всеволод Иванов. Партизаны" - читать интересную книгу автора

- Уйду. Вот Колчаком-то поди довольна?
- Что он мне?
- Строгий.
- Все не русски каки-то. Чехи, говорят, поставили из австрияков.
Пленный он, што ли?
- Кто его знат.
- Я, морокую, из пленных в германску войну. Вон в Рассеи, так там
царица.
Кубдя пошел было, но остановился.
- Кака царица? Ты что, Христос с тобой, баушка?
- Ну, а воюют-то пошто? Вот из-за царства и воюют. Тут-то Толчак самый,
а там Кумыния... Не поделили что-то, а хресьяне отдувайся... Нашему брату не
легче...
Она вынесла из сенок решето с крупой и тонким голосом зачастила:
- Ципы-ципы-ципы...
Маленькие желтенькие цыплята, похожие на кусочки масла, выкатились
из-под навеса.
По улицам медленно проходили запряженные волами длинные ходки
переселенцев. Скрипели ярма. Нехотя поднимали теплую и мягкую пыль копыта
волов. Изредка пробегал дребезжа коробок киржака-сторожила. Киржак лениво,
одним глазом, оглядывал ходки переселенцев и крупно стегал кнутом маленькую
лошадь. Вдоль улицы в жирной черной тени лежали парнишки и собаки, а вокруг
села из-за изб густо и сыро зеленел забор тайги.
Кубдя шел к товарищам неохотно. Вчера, попьянке, он много наговорил
Емолину и о себе, и о ребятах. И сейчас он тревожно думал:
"А как, черти, не согласятся?! Вот состряпают мне".
По-утру, всегда почти, Горбулин и Беспалых сидели у Соломиных. А потом
все трое шли к Кубде и здесь или работали, или, если не было работы,
говорили о девках и о самогонке.
Соломиных имел свою избу. Старую еще, строенную из кедровника; огромный
сутунковый забор; большие ворота, словно вытесанные из камня, и над воротами
длинный шест с привязанным к нему клоком сена - зимой он пускал ночевать
проезжающих.
Двор у Соломиных тоже был огромный, черный, чистый. Завозни поросли
зеленью, но были еще крепкие и из них можно было построить две избы.
Сам Ганьша Соломиных сидел верхом на колоде, посреди ограды и топором
рубил табак. Голова его, лохматая, густо поросшая клочковатым волосом, была
непокрыта и пот вздымался чуть заметным паром. И весь он походил на
выкорчеванный пень - черный, пахнущий землей и какими-то влажными соками.
На земле навзничь лежал Беспалый - веснущатый, желтоволосый, похожий на
гриб рыжик, и, упираясь спиной в колоду, сидел Горбулин - широкорожий,
скуластый, с тонкими прорезами глаз.
Когда Кубдя вошел во двор, они все трое обернулись в его сторону и
выжидающе посмотрели на него.
"Знают, должно", - подумал Кубдя и смутился.
- Дай-ка прикурить, - сказал он, протягивая руку к табаку. Соломиных
достал зеленый кисет из кармана и глубоким своим голосом проговорил:
- Ты рубленный-то не трожь. Сырой. Из кисета валяй.
Беспалый мотнул ногами и быстро поднялся.
- Ты чо, - прищипетывая, заговорил он, - в ладах, что ли, с Емолиным?