"Всеволод Иванов. Партизаны" - читать интересную книгу автора

С похмелья голова у Кубди никогда не болела, только скверно и остро
першило в горле - словно обожжено чем. Утром, проснувшись, Кубдя, задевая
ногами то об ведро, то об доски, разбросанные по полу, долго искал ковш и,
не найдя, охватил толстыми и широкими руками кадку с водой, поднял ее и,
проливая блестящие капли в белые душистые опилки, напился. Послушал, как
булькает в животе вода, и вспомнил, что вчера нанялся к Емолину.
"Своей работы будто не хватает", - неодобрительно об себе подумал
Кубдя, отламывая хрустящую краюшку хлеба.
Бабка Енолиха остро взглянула и, сквозь неповоротливую дряхлость лица и
голоса, крикнула ему:
- Опять пьянствовать, Кубдя? Базар-то кончился.
Кубдя потер пальцами глаза и ответил:
- Знаю.
- Робить надо.
- И то робить хочу.
- Так что в ворота-то поперся?
Кубдя, просовывая в рот кусок, заглянул в погреб. Там было прохладно и
темно, а в избе мешали мухи.
Енолиха взглянула на него пристальней, взяла отпотевшую по стенкам
крынку молока.
- Ешь, Кубдя. Чо в сухомятку-то? Молоко-то седнешнее.
- Не люблю молоко, - сказал Кубдя и подумал: - "ребятам надо сказать.
Вот ругаться будут, лихоманки".
Енолиха отставила молоко.
- И то ведь ты не любишь.
Она спрятала руки под фартук и широкий нос ее, похожий на яйцо,
отвернулся от Кубди.
- Где робить-то?
- К Емолину нанялся.
- Один?..
- Артелью думам.
Старуха, припирая тяжелую растрескавшуюся дверь погреба, тише говорила:
- Смелости у вас, у нонешних, нету - все в артель метите. Вот и царь-то
потому отказался от вас.
- Прогнали его.
- Ишь ведь... - недоверчиво растянула старуха. - Сказывай!
- Плохой царь был.
- Цари-то - они все плохи. Хороша-то нам и не надо.
- Пошто?
Старуха ловко подхватила пистерь с углями. На ходу она, немного не
договаривая слова, бормотала:
- Цари-то плохи должны быть. Строго надо себя держать, - ну, кто строг,
тот и плох. А без хорошего человека всегда жить можно. Вот царь-то хороший
попал, ну видит, дело плохо - с таким окаянным народом рази проживешь?..
Взял... Да и ушел... Плюнул...
- Темень, вы.
Обвислые щеки старухи покраснели. Она закинула пистерь на крыльцо и
крикнула Кубде:
- А ты иди, лодырь!..