"Всеволод Иванов. Партизаны" - читать интересную книгу автора

Кубдя, не понимая, развел руками.
- Счас я ево встретил. Когда, говорит, на работу пойдете? Вот тебе раз,
говорю, - некуда нам идти. А в монастырь-то нанялись! Еще чище!.. Какой?
спрашиваю.
- Да вот у Кубди, говорит, спросите.
Кубдя, быстро затягиваясь махоркой, стал рассказывать, что наняться он
еще не нанялся, а так говорил.
- А там как хотите, - докончил он и пренебрежительно сплюнул. - По мне
хоть сейчас так я скажу не пойдем, мол. Только он тридцать цалковых в день
дает и харчи его...
Беспалых обшмыгивал вокруг колоды и, как только Кубдя замолчал, он
мгновенно вскрикнул, словно укололся:
- Айда, паря!
Горбулин почесал спину об колоду, потом меж крыльцев руками - и все
так, напрасно, без надобности. Хотел подняться, но раздумал: - успею,
нахожусь еще. - Ганьша Соломиных продолжал равномерно ляскать топором табак.
Колода тихо гудела. Кубдя ждал и думал: - "А коли, лешаки, спросят - зачем с
Емолиным николаевку пил? Не по артельно".
На пригоне промычала корова.
- Чо в табун не пустишь? - спросил Кубдя.
Соломиных прогудел:
- Седни... отелилась...
"Будто колода гудит", - подумал Кубдя и присел на край колоды. Беспалых
схватил щепку и бросил в голубя. Голубь полетел, торопливо трепыхая
крылышками.
Кубдя подождал:
"Думают".
Потом спросил, не спеша:
- Ну, как вы-то?
Горбулин, с усилием подымая с днища души склизкую мысль, сказал:
- Мне-то што... Я могу... У меня хозяйство батя ведет... Вот рази
мобилизация. Угонют. Вот Ганьша у нас - домовитый. Ему нельзя.
Беспалых хлопнул Кубдю по спине ладонью:
- Он молодец, ему можно доверять.
Соломиных воткнул легонько топор в колоду, собрал табак в картуз и
встал.
- Пойдем, паре, чай пить.
- Ну, а робить-то пойдешь? - вкрадчиво спросил Кубдя.
Соломиных немного с натугой, как вол в ярме, пошел к крыльцу.
- Я что ж, - сказал он твердо: - от работы не в дупло. Могу.
И громко проговорил:
- Баба! Самовар-то поставила?
Рыжеголовый щенок, у поваленных саней, сделал несколько шажков вперед и
тявкнул. Кубдя с восхищением схватил Ганьшу за плечи и слегка потрас:
- Друг! Горластый!
Соломиных повел плечьми:
- Ладно, не балуй.
Напившись чаю, они пошли говорить с Емолиным. Подрядчик запрягал
лошадь. Затягивая супонь, он повернул к плотникам покрасневшее от напряжения
лицо и одобрительно сказал: