"Всеволод Иванов. Партизаны" - читать интересную книгу автора

В начале уланы ограничивались стрельбой в воздух и ловлей кур на ужин,
но потом им это надоело и они начинали искать большевиков. Призывали
старосту в поле и допрашивали:
- Кто большевикам сочувствует?
И спрашивали не в той деревне, где останавливались, а в соседней.
Староста указывал, тогда уланы ехали туда, арестовывали пойманного и пороли
плетями. Взятые мужики указывали на других и так, переезжая из села в село,
уланы имели возможность оставлять по себе настоящие долгие следы. Недалеко
от Улеи поймали действительного большевика - кузнеца, раньше бывшего в
городе красногвардейцем и бежавшего в деревню после переворота.
Кузнец был низенький, кривоногий человек с длинными руками. Когда его
повели, он торопливо заморгал глазами и заплакал.
- Мокроглазый! - сказал презрительно Висневский. За последние дни ему
много приходилось видеть слез и хотелось увидеть смелого и веселого
человека.
Кузнеца отвели к поскотине и тут у избушки сторожа пристрелили.
В этом же селе уланы вечером надолго ушли куда-то и возвратясь
многозначительно друг дружке подмигивали и хохотали. Но, как и везде, никто
не жаловался. Уже поздно вечером, по куску разговора, прапорщик понял, что
они насиловали девок, и это ему было неприятно, а вместе с тем и радостно
знать. Неприятно потому, что в городе насилия над женщинами не любили
больше, чем даже расстрелы, и за это мог быть порядочный нагоняй, а радостно
потому, что прапорщику давно хотелось обнять здесь на просторе простую,
пахнущую хлебом, деревенскую девку, а если не поддастся сама, то
изнасиловать. Прапорщику казалось, что все презирающие насилие лгут и самим
себе, и другим.
На другой день приехали в Улею - это было ровно неделя с того дня, как
здесь убили милиционера. Так же стояли темные избы, так же блистали радугой
зацветшие стекла окон и улица была узенькая, как обшлаг сибирской рубахи,
темная и прохладная. На горе, как лицо девицы в шубном воротнике, тонул
монастырь в лесу. По мосту постукивали копытцами овцы; пахло черемухой и
водой от речки.
Мужики были на пашне. Висневский строго приказал старосте собрать их к
вечеру, а сам прилег под навес на телегу и уснул. Уланы зарезали у старосты
овцу и стали жарить ее посреди двора. От костра летели искры, староста
боялся пожара, но ласково улыбался и семенил вокруг улан.
На сутунчатый высокий заплот вскочил с усилием, помогая себе крыльями,
петух и кукурекнул. Один из уланов прицелился и выстрелил. Петух, как
созревший плод, грузно упал на землю. И тут староста ласково улыбнулся и
проговорил:
- Ишь, ведь, убил.
Улан взглянул на притворявшегося старикашку, ему захотелось выстрелить
в эту ровную, как столешница, грудь. Он отложил ружье.
Под вечер собрались мужики. Прапорщик отобрал десять из них самых
страшных на вид и велел посадить в избу, приставив часового. Остальных
мужиков уланы выпороли и отпустили.
Прапорщик спросил старосту:
- А те, что убили - скрылись?
- Так точно, - ответил поспешно староста.
- И не знаешь где?