"Дарья Истомина. Леди-бомж" - читать интересную книгу автора

буржуазной науки и даже думать о них было запрещено, втихую, на должности
старшего лаборанта, вышибленный отовсюду и только по случайности не
посаженный, колдовал над своей картошкой...
В чем и преуспел. Коровы, которых академик Лысенко кормил бракованным
шоколадом с фабрики "Красный Октябрь" и поил сливками; чтобы они
показывали невиданные достижения по жирности, благополучно передохли или
были переработаны на микояновские котлеты, про академика Лысенко забыли, а
мой Иннокентий Панкратович гордо ездил на чешской "шкоде", которую ему
подарили народно-демократические чехи за отстаивание достижений монаха
Менделя, стоял по праздникам на фанерной трибуне в центре города с
лауреатской медалькой на пиджачке и колдовал над новыми картошками не
столько за электронным микроскопом, сколько на опытных делянах, в ватнике
и резиновых сапогах, с заслуженной, отполированной его мозолями лопатой в
руках.
Но деда не было уже четыре года. Моего сухонького, как стручок,
стремительного и горластого матершинника, который изумлял нерадивых
сотрудников ругательствами на самой изысканной латыни, до старости лет
курил махру и иногда запивал по-черному. Правда, в запое я его никогда не
видела, потому что в эти дни он скрывался в лесничестве у знакомого
лесника. Что-то ему не нравилось в ходе всей жизни в России, и иногда у
него это прорывалось. "Мне-то что, Лизка! - говаривал он. - Я свое отжил.
Мне тебя жалко". Как-то, я была уже в девятом классе, он застукал меня с
сигареткой в зубах, накостылял по шее и заявил:
- Не курить по сортирам, мерзавка! И вообще - не курить! В конце
концов, ты у меня кто? Ты у меня должна быть - леди!
- Леди-то леди... - мрачно огрызнулась я. - Только леди в таком
тряпье не шалаются! А мне и надеть нечего!
- Ну да? - удивился он.
Кажется, он считал, что школьные юбки, свитера и ботинки типа
говнодавов - именно; то, что мне надо.
Но тут возбудился, усадил меня в "шкоду" и свез в Москву. От нашего
городка до столицы два с половиной часа на электричке, по шоссе можно
домчать и скорее, но он вел нашу тачку часа три и все допытывался, что
именно входит в гардероб современной девицы, леди, словом. Тогда еще
существовали "Березки", но уже появились первые вольные лавочки, академик
был заряжен какими-то чеками за иноиздания, пачкой отечественных
стольников и прибарахлил меня по высшему разряду. То есть выпустил козу в
огород с капустой и только с любопытством следил, как я привередничаю.
Тогда я и купила первые мои "шпильки", две итальянские "грации",
мушкетерские сапоги типа ботфортов, бельишко с кружавчиками, упаковки с
колготами, три платья, какие-то кофточки, короткую полушубейку из
канадской нутрии абрикосового меха и, в довершение ко всему, громадную
шляпу из соломки с цветком. Шляпка мне шла как корове седло, но удержаться
я не смогла, и когда я ее примеряла, делала для тренировки элементарный
"кокет" - глазками в угол, на нос, на "предмет", дед пробормотал:
- Да ты у меня и впрямь... уже... леди! Очевидно, в его понимании
истинной леди надлежало изъясняться только по-аглицки, потому что уже на
следующий год он умудрился меня воткнуть на всемосковскую фабрику невест,
то есть в иняз имени Мориса Тореза. И я пошла осваивать "инглиш".
Московской прописки у меня не было, с пропихиванием в институт были