"Дарья Истомина. Леди-бомж" - читать интересную книгу автора

способности. И он явно раздумывал, куплю ли я еще чего или нет. Я тоже
прикидывала, сколько у меня осталось, после того как я, как нормальная,
взяла купейный билет в кассе. В комендатуру, где могли выписать бесплатный
литер, и соваться не думала.
Над буфетом висел портрет Ельцина - предвыборный плакат с призывом от
девяносто шестого года. Его уже засидели мухи. С господином Ельциным наши
пути разошлись как раз в девяносто шестом. Или девяносто пятом? В общем,
он пошел на новый срок в президенты, а я - на свой первый в колонию.
"Кин сав!", как говорят японцы, "Йедем дас зайн!", как говорят
германцы, или "Каждому свое!", как сказала мне судья Маргарита Федоровна
Щеколдина, когда я, ничегошеньки не понимая, сидела в клетке в нашем
горсуде и на меня с любопытством пялились полгорода, сбежавшиеся на
экзотическое зрелище.
Пора было производить инвентаризацию. Я посасывала пивко и
прикидывала. На данный момент мы имели не то чтобы невинную, но так и не
сумевшую накопить хотя бы приличный секс-опыт незамужнюю девицу Лизавету
Юрьевну Басаргину, двадцати шести годов от роду (уже это свидетельствовало
о надвигающейся старости!), бесправную, безработную, без определенного
места жительства, с трудом соображавшую - куда крестьянину податься?
То есть, конечно, подаваться мне надо было на родину. Только что там
меня ждет, а главное, кто?
Я вынула из пакета зеркальце и оглядела себя. Мордень была почти
приличная, только бледные губы, потрескавшиеся и сухие, потому что помадой
на острове я не пользовалась (не для кого!), а крем закончился
Блекло-синие глаза под бесцветными бровками казались безразличными.
Зеленеют они у меня почти до черноты, только когда я в психе - в стрессе,
значит. Реснички ничего, мохнатенькие и длинные, но без подмазки их почти
не видно. А вот скулы обозначились неожиданно резко и грубо, и стала ясна
заметная раскосость моих глазенапов - это у меня от азиатских предков.
Дедуля мне как-то поведал, что где-то когда-то чуть ли не во времена
питекантропов или нашествий Мамая на Москву кто-то приволок не то из
Казани, не то из еще какой-то Шемахани в виде военной добычи не то шахиню,
не то рабыню, она и наградила бесчисленное потомство Басаргиных крутыми
скулами, свирепым темпераментом, а главное, гривами совершенно черной,
вороненого отлива, волосни. Каковая в виде короткой щетинистой стрижки
венчала и мою башку.
Хорошо еще, что шахиня не наградила меня генами кривоногости,
которыми славятся кочевники, - с ходулями у меня более чем в порядке.
Вообще-то дед утверждал, что я являю собой образец той общности,
которая в недавние времена именовалась "советский народ". То есть во мне
намешано столько кровей, что я запросто могу считать своим любого бога -
от Будды до Христа или Магомета. Католическая Дева Мария мне тоже не чужая
со стороны польской прабабки, где-то там во временах маячили и какой-то
грек, сосланный в Джамбул из Черноморья, и даже казаки, переселившиеся с
Кубани на Алтай на сто лет раньше.
В общем, я на это дело плюнула и объявила как дедуле, так и всему
свету, и прежде всего себе, что я - Лизавета (тоже мне имечко сыскал дед!)
Басаргина по кличке "Дрына" была, есть и останусь на веки вечные
волжанкой, то есть совершенно российской, русской девицей - и катитесь вы
все ко всем чертям!