"Дэниел Истерман. Ночь Седьмой тьмы " - читать интересную книгу автора

высушить ее до конца. Ее одежда валялась грязной кучей на полу. Она
наклонилась, чтобы развесить ее на радиаторе.
Когда она поднимала свой плащ, маленький деревянный гроб выпал из
кармана, в который она его положила. Он был примерно пяти дюймов в длину,
двух в ширину и выкрашен в белый цвет. На каждой из двух сторон сбоку и на
дне были выведены имена разных богов, относящихся к ритуалу Конго. На
крышке маленькими, корявыми, черными буквами было написано имя Рика, рядом
с изображением Папы Небо, оракула мертвых в религии водун. Будучи
гермафродитом, Папа Небо носил белую муслиновую юбку и поверх нее длинный
фрак. На голове торчал черный цилиндр, темные очки обрамляли нарисованное
белой краской лицо.
Этот гроб был маленьким. Следующий будет немного больше. Третий - еще
больше. Последним из всех будет настоящий.
По телу Анжелины пробежала дрожь. Она отковырнула крышку, сломав
ноготь. Как она и ожидала, маленькая коробочка была наполнена золой: язык
Рика - то, что от него осталось.
Все еще дрожа, она высыпала пепел в унитаз. Разломав гробик на
крошечные кусочки, она завернула щепки в туалетную бумагу и бросила их
поверх золы, потом спустила воду.


* * *

- Вуду, - произнес он.
- Простите?
- Вуду. Что вы об этом знаете?
Они сидели на кухне, доедая кэрри из ягнятины, приготовленное
Анжелиной. Ему пришлось остановить ее, когда она хотела добавить сливок в
соус - он все еще соблюдал закон, относящийся к кошерной пище.
"Интересно, - подумал он, - имеет ли это какое-то значение в такие вечера,
как сегодняшний".
Его родители перебрались в Боро-Парк из Вильямсбурга в 1960 году,
после того, как туда стали переезжать черные и пуэрториканцы. Он был тогда
пятилетним мальчиком, астматичным, с пейсиками, в вязаной шапочке на
макушке. О дне переезда он помнил только, как у дяди Аврама свалилась с
головы шляпа, когда он помогал отцу Рубена поднять в грузовик тяжелый
комод. Рубен тогда расхохотался во весь голос и получил затрещину.
Дядя Аврам умер через две недели после этого, и Рубен плакал на
похоронах от неясного страха, что его смех мог каким-то образом подтолкнуть
старика в могилу. Только дядя Аврам не был стариком, он просто болел. И
вовсе не смех его убил. Просто его слишком часто сгоняли с насиженного
места, и очередной раз оказался роковым.
В последующие годы к Рубену пришло понимание. Где-то в глубине себя он
все еще чувствовал притаившегося там дядю Аврама, с его огромной меховой
шапкой, надвинутой на лоб, обеими руками прижимающего к себе прошлое,
словно священную реликвию. Даже после того как Рубен стал полицейским, даже
после его перевода в Восемьдесят восьмой участок три года назад, он настоял
на том, чтобы сохранить за собой квартиру на Флэтбуш. Она находилась в
пятнадцати кварталах от дома его родителей в Боро-Парке - он мог дойти
пешком до своего детства.