"Дэниел Истерман. Ночь Седьмой тьмы " - читать интересную книгу автора

разговаривала с ним на креольском, так же как ее старая няня разговаривала
с ней долгими летними ночами у них дома.
Но он не отвечал. Полицейские разрешили ей остаться на тот случай,
если сознание вернется к нему настолько, что он сможет говорить, понимая,
что если это произойдет, он, возможно, заговорит на креольском, а не на
английском.
Перед самой полуночью признаки жизни у него начали слабеть. Дежурный
врач, занимавшийся им, распорядился поставить ему дыхательный аппарат.
Потом его смена кончилась. Ординатора, который должен был привезти
аппаратуру, вызвали к неотложному больному. К тому времени, когда установку
вкатили в палату, Филиус был мертв уже двадцать минут.
Ординатор натянул простыню ему на лицо, белоснежную, с названием
больницы, вышитым по верхнему краю. Анжелина задержалась еще на некоторое
время, глядя на него в молчании, ожидая, когда ее позовут, чтобы помочь с
формальной процедурой опознания. Она чувствовала себя ужасно одинокой,
впервые поняв, что и она тоже может умереть в Бруклине.
Ее отвезли в Восемьдесят восьмой полицейский участок, обветшавшее
здание на углу Классон и Декалб, как раз рядом с баптистской церковью
Эммануэля. Снаружи участок выглядел как крепость, охраняемая, защищенная,
живущая в постоянном страхе. Здание было уродливым и квадратным, с одинокой
круглой башней, упершейся в ночное небо, как палец обвинителя. Анжелина
никогда не была здесь раньше, но эти стены из грязно-красного кирпича и
серые каменные окна казались ей знакомыми. Одно время полицейские участки
были частью ее жизни. В ее памяти навсегда остались их звуки и запахи, их
внезапные отрезки полной тишины, от которой стыла кровь.
Она устала, но каждый раз, когда закрывала глаза, сеанс начинался
снова: причудливый фильм ужасов, крутившийся в ее голове. Кто-то дал ей
пару таблеток успокоительного, но образы после них лишь стали более
размытыми. Она чувствовала позыв к рвоте, но ее желудок был пуст. Мысль о
еде вызывала тошноту. Каким-то образом до нее доходило, что с ней
разговаривают, она понимала, что эти люди хотят добиться ее внимания, но
она чувствовала себя так, словно ее поместили в глыбу прозрачного льда,
заморозив и отрезав от внешнего мира, не давая ей отвечать на вопросы
оттуда.
Полицейский в штатском, который сказал, что его зовут лейтенант
Абрамс, объяснил, что они не могут позволить ей вернуться домой. Квартира
была опечатана; там сейчас работали их сотрудники, убирая тела, тщательно
обследуя всю квартиру на предмет отпечатков пальцев и пятен крови,
фотографируя. Она не была под арестом, но им хотелось бы снять ее показания
как можно скорее. Были ли у нее какие-нибудь родственники, у которых она
могла бы переночевать? Она покачала головой. Друзья? Она покачала головой
еще раз.
Абрамс приказал дежурному сержанту найти ей место, где она могла бы
Провести ночь. Дежурные сержанты - не секретари по приему делегаций.
Человек, который дежурил в тот вечер, Московиц, не стал бы называть себя
расистом; он просто был низкого мнения о людях с черным цветом кожи. Ему
было все равно, через что Анжелине пришлось пройти в тот день, и он не
испытывал никакого желания это узнать. Для него она выглядела как любая
черная шлюха, поджидающая своего мужчину. Он снял для нее комнату в отеле
"Королевский", дешевом заведении на Мертл Авеню.