"Дэниел Истерман. Ночь Седьмой тьмы " - читать интересную книгу автора

Рик хранил на прикроватном столике "Маглайт", которым иногда пользовался,
когда читал ночью. Фонарик был маленьким, но давал мощный луч света.
С "Маглайтом" в руке она опустилась на колени рядом с зияющим
отверстием. Вонь теперь заполняла всю комнату, застоявшаяся, мерзкая,
тошнотворная. Анжелина задержала дыхание и повернула головку фонарика,
чтобы включить его. Твердый луч белого света вонзился в темноту.
В первый момент ей показалось, что она смотрит на беспорядочную кучу,
вроде кусочков наполовину собранной картонной мозаики. Мало-помалу мешанина
цветов, форм и безумных образов с тупыми краями обрела четкие контуры
ночного кошмара. В дрожащем свете фонаря очертились сначала ботинок, потом
брючная манжета и наконец кисть руки в каких-то дюймах от досок пола. Свет
качался из стороны в сторону, как луч прожектора, выхватывающий
бомбардировщики из ночного неба. Еще руки, разложившееся лицо, зубы,
торчащие в оскале, который уже не прикрывали губы, обнаженные конечности,
конечности в одежде, еще лица, еще руки, еще ноги - развал на барахолке
смерти, тела, отложенные до поры, как оставленные мечты. Фонарь выскользнул
из ослабевших пальцев и беспомощно нырнул в проем.
С трудом поднимаясь на ноги, Анжелина почувствовала подступающую к
горлу едкую горечь. Она шатнулась в сторону, сдирая со рта шарф. Ее рвало
долго, пока желудок не опустел окончательно. Стоя на четвереньках, она
дрожала, судорожно всхлипывая и икая. И все это время в ее мозгу безумным
воплем стояла последняя картина, которую ее сознание запечатлело перед тем,
как она уронила фонарь: лицо в нескольких дюймах от ее лица, забрызганные
кровью щеки, неподвижный взгляд открытых глаз. Щеки Фили-уса; глаза
Филиуса, искаженные, но узнаваемые.
Шаря в полутьме, она протянула руку, чтобы коснуться его щек. Его кожа
была холодной, холодной и сухой, как пергамент. Он не шевельнулся и не
издал ни звука; но когда ее пальцы нашли его губы, она ощутила слабое
дыхание, нечто едва уловимое и дрожащее, легче легчайшего ветерка, вообще
почти ничто. Но это было дыхание. Разум говорил ей, что это не может быть
правдой, но она почувствовала на своей коже холодный воздух и теперь знала,
что либо разум лгал ей, либо истина лежала за пределами любого разума,
какой ей был доступен.


3

Общение с Филиусом было невозможно. Он пребывал в глубокой коме, всего
лишь три единицы по шкале Глазго. Полиция отвезла его прямо в больницу
Камберленд Хоспитал в районе жилых новостроек, где ему пришлось пролежать
на носилках в реанимационном отделении почти два часа, прежде чем им смогли
заняться. Его положили и сразу же провели целую серию анализов и
исследований. Ввели допамин и добутамин, назначили компьютерную томографию,
кровь немедленно отправили на анализ.
К концу дня он по-прежнему оставался без сознания. Пульс, дыхание и
температура тела были существенно ниже нормы. Появились признаки уремии и
отека легких. Губы и конечности посинели. Электрический потенциал мозга был
едва определим. Он был привязан к жизни тончайшей нитью.
Анжелина приехала в больницу вместе с ним и оставалась подле него весь
вечер. Его выживание стало для нее своего рода талисманом. Она