"Фазиль Искандер. Сандро из Чегема (Книга 3)" - читать интересную книгу автора

сестра, так считается по нашим обычаям.
Ей как раз исполнилось девяносто лет, и она умерла. И мне было ее очень
жалко, потому что она была такая добрая старушка и я в детстве часто жил у
них дома.
Вообще у меня такой организм -- когда умирает старый человек, мне его
больше жалко, чем молодого. Молодых тоже жалко, но не так. Такой у меня
организм. Я так думаю: когда человек долго живет, он уже привыкает к жизни,
и вдруг приходится умирать. А молодой еще не так привыкает к жизни и ему
легче умирать. Поэтому молодые чаще бывают с душком -- рискуют.
Когда я служил в десантных войсках, у меня друг был один. Виктор звали.
Русак. Мы с ним жили как братья. Такой здоровый парень был, что ему прозвище
дали -- Водолаз. Вот это был парень! Что такое бздунеус -- вообще не
понимал! В самой ужасной ситуации он говорил свое любимое слово:
"Нормалевич!" -- и любое хулиганье в воздухе таяло.
Бедный Виктор, царство ему небесное, погиб. Стропы запутались, и
парашют не раскрылся. Я прыгнул раньше. Только голову подымаю, вижу, летит
как камень. Клянусь мамой, клянусь моими двумя детьми, если он не крикнул в
последний раз:
-- Нормалевич, Адгур! -- и врезался в землю. Я тогда чуть от горя с ума
не сошел. И тогда меня замполит вызвал и сказал:
-- Дорогой Адгур, есть правительственное задание. Отбираем добровольцев
на Кубу. Поедешь?
-- Конечно, -- говорю, -- поеду. Что мне здесь делать, когда у меня
лучший друг погиб.
Тогда был как раз карибский кризис. Мы пробыли на Кубе около двух
месяцев. Ничего там такого особого не увидел, тем более нас никуда не
пускали. Только океан, как я заметил, имеет преимущество цвета над нашим
морем, но люди нищие. Все же я там немножко развеялся от своего горя. И
теперь чуть что я говорю себе: "Нормалевич!" И любой мандраж проходит.
Сейчас давайте выпьем, дорогие друзья, за упокой его души, моего Виктора...
Вот так...
Так вот, значит, в Чегеме умерла бабушка. Я сдаю выручку директору и
говорю ему за полчаса до закрытия бара, что я сегодня уйду пораньше в связи
с нашим домашним горем.
-- Пожалуйста, -- говорит, -- Адгурчик, иди, но я с тобой должен
поговорить по одному делу. Давай минуты две посидим, выпьем, а потом
пойдешь.
Сейчас какое настроение пить, когда в Чегеме бабушка лежит мертвая, и
мы завтра рано утром всей семьей туда собираемся поехать.
Но что поделаешь? Во-первых, директор. Во-вторых, человек намного
старше меня. Он разливает коньяк, но я не пью. Просто для приличия две-три
капли проглотил. Слушаю, что он говорит. А он какую-то ерунду говорит.
Вспоминает дело трехлетней давности, которое я уладил. А он так говорит, как
будто я его родственника обидел. Но во-первых, я это дело давно закрыл, а
во-вторых, почему ты три года молчал, а сейчас вспомнил про своего
родственника?
В конце концов еле отделался от него, извинился и встал.
-- Ну ладно, -- говорит, -- иди, раз у вас такое горе, а я потихоньку
закрою бар и тоже уйду домой.
И вот, как сейчас помню, иду из бара приблизительно так в десять или