"Фазиль Искандер. Утраты" - читать интересную книгу автора

одновременно удивляясь, что нас об этом не известили.
"Нет,- сказал Щаадат,- им велели переселиться к
родственникам. Они могут заразиться, потому что на их дом ветер
задувает со стороны дома Альяса".
"Они навсегда переселились?" - спросил я.
"Нет,- сказал Щаадат,- если Альяс умрет и больше никто
не заразится в доме или если он выздоровеет, они вернутся в
свой дом. А всех домашних Альяса и тех, что пришли навещать
его, когда бывалый человек распознал его болезнь, не выпустят
из дому, пока не убедятся, что они не заразились от Альяса".
Этот охотник Щаадат был удивительным человеком. Он обладал
сверхъестественным чутьем на добычу. Он во сне видел место, где
пасется его будущий охотничий трофей. И он по древнему
абхазскому обычаю, который теперь уже почти никто не знает,
никогда во время охоты не убивал больше одного травоядного
животного, даже если набредал па стадо. У него...
На этом месте сын неожиданно прервал рассказ отца. Он,
видно, слушал его, хотя и не отрывался от телевизора.
- Папа, что у тебя за привычка.- раздраженно обернулся
он на отца,- вечно ты начинаешь рассказывать про одно, а потом
тебя заносит совсем в другую сторону?!
- Да! - кивнул отец и с некоторым смущением взглянул на
Зенона, сидевшего рядом на диване,- Его мать тоже за это часто
меня ругала. Я как-то увлекаюсь подробностями и захожу в
какие-то никому не нужные дебри... Его мать тоже меня часто
упрекала в этом...
Было похоже, что он с удовольствием повторил эти слова. На
самом деле, по мнению Зенона, упрекать его было не в чем. Он
был прирожденным рассказчиком, и ветвистость его рассказов
только подчеркивала подлинность самого древа жизни, которое он
описывал.
Раньше Зенон, слушая его рассказы и оценивая их внутренний
талант, пытался, как, впрочем, и всех рассказчиков подобного
рода, уговорить его писать самому. Не чувство приоритета
двигало им, ему было плевать на этот приоритет, а чувство долга
перед искусством толкало его на это. Он считал аморальным
упускать хотя бы один шанс из ста, если этот рассказчик
потенциально способен сам описать свои впечатления лучше него.
Впрочем, никогда из этого ничего путного не получалось.
Те, что умели хорошо рассказывать, так и не попытались записать
свои рассказы, несмотря на его уговоры. А те, что сами что-то
писали и приходили к нему со своими писаниями, никогда не были
хорошими рассказчиками. По-видимому, дар устного рассказчика
самоосуществляется в устном рассказе и у нормального носителя
этого дара просто не возникает потребности повторяться на
бумаге.
- Так что же все-таки случилось с охотником Щаадатом? -
спросил Зенон. Он кое-что и раньше слышал об этом прославленном
охотнике и хотел знать о нем больше.
- Несчастный случай после войны,- неуверенно начал зять,