"Александер Ирвайн. Агент-провокатор " - читать интересную книгу автора

следующей подачи.
И гасит ее слева от центра.
Я с воплем вскакиваю на ноги еще до того, как успеваю понять, что
бросок-то - настоящий хоум-ран. Мяч взмывает к самой верхней точке своей
траектории, и два аутфилдера [Игроки, патрулирующие внешнее поле] "Тайгерс"
замедляют бег, провожая его взглядом к ограде. То есть ко мне. Как сейчас
помню: он летит прямо на меня. Я протягиваю руки, несущийся ко мне прямо с
неба мяч чуть виляет в воздухе, и я волнуюсь, что он пролетит над моей
головой. Это самая долгая секунда в моей жизни. Кажется, будто я слышу голос
отца: "Смотри на него, не отрывая глаз. Смотри даже руками".
Мяч плюхается в мои руки почти с тем же самым звуком, как и только что
прихлопнутый отцом о ладонь четвертак. Кто-то сталкивается со мной, и я
падаю между рядов скамей. Я сильно ударяюсь головой о сиденье или о чье-то
колено, однако успеваю сгруппироваться, как Макс Шмелинг [Макс Шмелинг -
немецкий боксер, родился в 1905 году, первым из европейских боксеров
навоевал звание чемпиона мира по боксу в тяжелом весе]. Но я не полностью
отключился, я держу этот мяч, как куриное яйцо, которое принесла в школу
старшеклассница для какого-то там задания. Папа поднимает меня на ноги, а
кучка болельщиков, уже сгрудившихся вокруг, рассыпается столь ж быстро,
сколь и собралась. Кое-кто похлопывает меня по спине и хвалит: "Молодец,
намертво взял".
- Ну, погляди на себя, Эвери, мальчик мой, - провозглашает папа. - Ты
слопал все мои бутерброды и поймал хоум-ран.
- Хоум-ран Моу Берга, - отвечаю я, разглядывая мяч. Часть эмблемы
фирмы "Сполдинг" стерта. Здесь Моу Берг приложился битой, думаю я. Это же
все равно, что обменяться с ним рукопожатием. Я гляжу на поле, а Берг уже
огибает третью базу - два Берга, - со смешком обмениваясь двойным
рукопожатием с раздвоившимся тренером с третьей базы.
Все это похоже на сон. Берг начинает расплываться в моих глазах, уши
наполняются шумом, отец что-то говорит, но, падая к его ногам, я ничего не
слышу.
А потом начинается сон или, скорее, что-то другое. Эвери уже не на
стадионе, и отца возле него нет; как нет, в сущности, никого. Он находится
один в комнате, где как будто есть стены, потолок и пол, однако, поглядев на
них, нельзя понять, существуют они на самом деле или нет.
Впрочем, нет, он не один. В комнате находится какой-то мужчина. Подобно
стенам, лицо его расплывается, однако Эвери понимает, что незнакомец облачен
в смокинг - похожий на тот, который он видел на свадебной фотографии
родителей.
- То, что случилось сейчас, на деле не происходило, - говорит мужчина.
Эвери двенадцать лет, и он говорит:
- Нет, было, я видел все собственными глазами.
- И где же ты видел это?
- На стадионе Бриггса, на матче. Я поймал этот мяч во время игры, -
говорит Эвери, протягивая мяч мужчине, чтобы тот поверил ему. Мяч остался в
его руке, а значит, хоум-ран был.
Но на ладони его не мяч, а монетка в четверть доллара, подобная той,
которую папа Эвери только что подбрасывал в воздух. Четвертак 1936 года
чеканки с тремя короткими параллельными бороздками поперек правого крыла
орла.