"Эжен Ионеско. Орифламма [H]" - читать интересную книгу авторапостоянное "я же говорила". Ох уж эта ее мания всегда быть правой!
Но голова мертвеца все приближалась, вот она уже в холле - все ближе и ближе к столовой, дверь в которую вскоре пришлось открыть. Звезды едва начали загораться на небосклоне, а его голова уже была на пороге. Надо было ждать, пока на улице станет меньше народа. Наступило время ужина, но есть не хотелось. Пить-да, но чтобы пройти на кухню за стаканом, пришлось бы перешагнуть через труп. Даже на это маленькое усилие мы были не способны. Света мы не зажигали. Его глаза достаточно освещали комнату. - Закрой ставни,- посоветовала Мадлен. Потом, указав пальцем на голову мертвеца, добавила: - У нас теперь все пойдет наперекосяк. Голова уже добралась до края ковра, отодвинула его и смяла. Я приподнял голову: "Так она не попортит ковер". Все-таки я чувствовал себя довольно подавленным. Эта история - длившаяся столько лет... К тому же сегодня мне было особенно не по себе, поскольку я был вынужден "действовать". Временами у меня по спине пробегала струйка пота. Я вздрагивал. - В конце концов, это просто ужасно,- с отвращением вскрикнула Мадлен.- Такое только с нами могло случиться! Я посмотрел на ее бледное, искаженное лицо. Мне стало ее жалко. Я подошел к ней и нежно сказал: - Если бы мы действительно любили друг друга, все это не имело бы значения.-Я умоляюще сложил руки.-Давай любить друг друга, Мадлен, прошу тебя. Я знаю, любовь победит все, она может изменить нашу жизнь. Ты понимаешь меня? Я попытался ее поцеловать. Она высвободилась, взгляд ее был сух, губы - Я в этом уверен,-пробормотал я. Потом меня понесло.- Вспомни. Когда-то каждый восход для нас знаменовал новую победу! Мы стояли у врат мира. Помнишь? Помнишь? Вселенная была - и в то же время ее не было, или она становилась лишь прозрачной тканью, сквозь которую со всех сторон сиял ослепительный свет, славный свет, свет нескольких солнц. Свет проникал в нас нежным теплом. В мире, лишенном тяжести, мы чувствовали себя такими легкими, мы изумлялись своему существованию, мы радовались бытию. Это и есть любовь, это и есть молодость. Если бы мы захотели чего-то, захотели от всей души, нам все было бы подвластно, мы запели бы гимны радости! -Не говори глупости,-ответила Мадлен.-Любовь не поможет нам избавиться от этого трупа. Ненависть, кстати, тоже. Здесь дело не в чувствах. - Я избавлю тебя от него,- сказал я, безвольно опуская руки. Я ушел в свой угол, забился в кресло. Замолчал. Мадлен, насупившись, принялась шить. Я посмотрел на голову мертвеца, которая была всего в полуметре от стены напротив. Он успел еще больше состариться. Странно, мы ведь, несмотря ни на что, привыкли к нему; и вдруг я понял, что мне искренне жаль расставаться с ним. Если бы он лежал спокойно, мы бы еще долго держали его у нас, может быть, всегда. Все-таки он вырос, состарился у нас в доме, рядом с нами. Это нельзя сбрасывать со счетов! Чего вы хотите, ко всему привыкаешь, таково сердце человеческое... Дом покажется нам совсем пустым, подумал я, когда его не станет... Сколько воспоминаний он в нас будил! Он был немым свидетелем целой жизни, не всегда приятной, разумеется. Можно даже сказать, не всегда |
|
|