"Борис Иоффе. Особо секретное задание (Из истории атомного проекта в СССР) " - читать интересную книгу автора Где-то в 1950 году Галанина неожиданно вызвали в Кремль. Такой вызов
был весьма необычным: вызывали в разные места, но в Кремль - никогда. Поскольку Галанин занимался реакторами, было очевидно, что вызов связан с реакторным делом. Обычно Галанин все реакторные проблемы обсуждал с Рудиком и мной: мы тоже вели расчеты реакторов - иначе просто нельзя было бы работать. Но тут он вернулся из Кремля - и молчит. В то время у теоретиков ТТЛ действовал введенный Померанчуком принцип: не спрашивать. Как говорил Исаак Яковлевич, "кому нужно, я сам скажу". Поэтому мы и не спрашивали. Молчал Галанин долго - несколько лет, но потом все-таки разговорился. Оказывается, его вызывали в Кремль на допрос Понтекорво. Там собралась группа физиков, и им предложили задавать Понтекорво вопросы о том, что он знает по атомной проблеме. Но Понтекорво знал только общие принципы. Собравшихся же в основном интересовали технические детали - например, как изготовляются урановые блоки реактора, какова технология того или иного процесса и т. д., а этого Понтекорво не знал и ничего полезного в разговоре не сообщил. Контакты Понтекорво с физиками были сильно ограничены - например, он не мог общаться с Ландау, тот в Дубну не ездил. Понтекорво не мог публиковать никаких научных статей - на пять лет его имя полностью исчезло из науки. Тем не менее он не изменил своих коммунистических взглядов. Позже, в 1956 году, мы были вместе с ним на конференции по физике элементарных частиц в Ереване и жили в одном номере гостиницы. Понтекорво перед этим вернулся из поездки в Китай, куда ездил в составе советской делегации. Как-то вечером, уже лежа в постели, он стал рассказывать мне о своих впечатлениях. Он был в восторге от коммунизм и т. д. Не выдержав, я заметил: "Бруно Максимович! Если смотреть на страну извне или быть в ней гостем короткое время, можно очень сильно ошибиться". Бруно Максимович прервал разговор, сказав: "Давайте спать". Он не простил мне этого замечания: наши отношения, которые до того были очень хорошими, больше уже никогда не восстановились. Конфликт с Китаем разразился примерно через год-два после этого разговора. По части наших отношений с Китаем Померанчук был намного дальновиднее. Еще в начале 50-х годов, в эпоху песни "Москва - Пекин", он предсказывал серьезнейшие конфликты и, может быть, даже войну с Китаем в будущем. Правда, такое предсказание есть в книге Оруэлла "1984", вышедшей в 1949 году. Но в то время мы и не знали о ее существовании. Раз уж зашла речь о Дубне, изложу историю, которую мне рассказали как вполне достоверную, - о том, как был организован Международный объединенный институт ядерных исследований в Дубне, он назывался тогда Гидротехническая лаборатория (ГТЛ) - видимо, потому, что расположен был на Волге, никакой гидротехники там и в помине не было. Институт организовали по предложению И. В. Курчатова для изучения физики элементарных частиц и атомного ядра, и, по сути дела, проводившиеся там исследования не имели отношения к атомному оружию. (Хотя начальство длительное время убеждено было в обратном.) Когда принималось решение о создании института, естественно, возник вопрос о месте, где его построить. Для изучения вопроса создали специальную комиссию. Берия собрал совещание, на котором комиссия представила свои рекомендации: |
|
|