"Вячеслав Андреевич Имшенецкий. Тайник комиссара " - читать интересную книгу автора

- Товарищ командир, вы впервые в тайге и поэтому думаете, что все
закончится благополучно? Мы же все обморожены, кашляем. Лошади едва тащат
ноги.
- Тогда, - сказал я ему, - мы должны принять план Рудакова.
Он с выражением горечи покачал головой:
- Командир, если мы вернёмся в Иркутск без золота, нас расстреляют свои
же.
- Почему?
- Разве они поверят, что мы спрятали золото?
- Поверят. Иначе не логично. Сами, выходит, украли и сами пришли на
расправу.
- Время горячее, командир, разбираться не будут.
- Будут. Ведь местонахождение золота будем знать только мы. А весной
приведём сюда людей и докажем свою правоту. Мулеков втянул голову в плечи:
- Золото нужно республике сейчас, а не через год.
- Что же ты предлагаешь? - спросил я его.
- Идти! - Он отложил в сторону готовый унт.
Идти, насколько хватит сил. А план Рудакова, - он с силой воткнул
кинжал в коряжину, - план труса. Шкуру свою спасать, не думая об
ответственности за порученное дело. Если бы все ручьи вели к цели, мы бы
давно были в Иркутске. И не хоронили бы здесь своих людей".
В дневнике одна страница была кем-то оборвана. Перевернув оставшуюся
половинку листка, Таня продолжала читать:
"...Глядя на меня, он сказал тихо, что в смерти Рудакова подозревать
никого не надо. Он сам искал смерти и, по-видимому, специально лёг ночью
подальше от костра, чтобы замёрзнуть и не мучиться. "Если он сделал это
нарочно, то его поступок достоин презрения", - сказал я бойцам у его могилы.
А если тут опять рука предателя?

...Вечером пришлось пристрелить лошадь, самую, в общем-то, крепкую.
Поскользнувшись, она перевернулась на спину и сломала себе шею. Груз
распределили...
Несколько слов стёрлись, но ясно было указано направление маршрута - С
Г.
Потом шли неровные строчки.
"Сильный мороз. Вокруг голые скалы. Согрелись только у костра. Мулеков
подбадривал всех тем, что ночью слышали шум незамерзшей ещё реки. Стали
торопиться. Лошади скользили, падали. Их поднимали и погоняли снова. Река -
спасение и для лошадей. На берегу под снегом может быть сухая трава. У меня
очень болит голова, начался кашель".
Через страницу шла запись графитным карандашом, она была, пожалуй,
самая длинная из всех, которые делал командир Быль-Былинский.
"Река здесь, по-видимому, замёрзнет только при сильном морозе. Правда,
забереги в одном месте почти касаются друг друга. Грохочут водопады, их три.
Речка пенистая, широкая, но неглубокая. Левый берег высокий и ровный, как
стол. Снег там мелкий. Местами даже видно жёлтую траву.
Видно пещеру, в которой можно переночевать. Но как туда, на этот левый
берег, переправиться? А переправляться надо, потому что наш берег заливает
наледь - ледяная каша из снега, воды и кусочков льда: её Мулеков назвал
шугой, она обходит наш отряд и сзади. Есть опасность, что ночью эти два