"Вячеслав Андреевич Имшенецкий. Тайник комиссара " - читать интересную книгу автора

равно. Надо попробовать его напугать. Иногда помогает. - Он подскочил к
Рудакову, выхватил наган и наставил в голову лежащему: - Не пойдёшь,
пристрелим! Ну? - Рудаков не шевелился. Только мигал от летящих в глаза
снежинок. - Ну? - снова крикнул Мулеков.
Я не успел подскочить, как проводник выстрелил. Но Рудаков тотчас
вскочил, глаза его теперь блестели:
- Ты чего?...
Мулеков спокойно засунул за пояс наган:
- Иначе бы ты не встал, а теперь пойдёшь быстрей медведя.
И действительно, Рудаков сам стряхнул с себя снег и, не глядя на нас,
пошёл к ожидавшим лошадям. Мне его стало жалко. Он самый молодой. Ему только
исполнилось семнадцать лет. Я хотел догнать его, подбодрить. Но Мулеков
остановил меня:
- Не надо! Раскиснет от утешения, выстрелом второй раз не поднимешь...
Таня перестала читать, посмотрела на лица мальчиков, на искры, летящие
в темноте, и спросил Петьку;
- Почему Мулеков вдруг стал помогать отряду?
Петька, подумав, ответил:
- Ещё в Краснокардонске один человек, который собирался с папой идти
искать пещеру говорил, что Мулеков, измотав отряд, решил под конец подвести
его ближе к известной ему какой-то тропе, чтобы легче было взять потом
золото. Но мой папа с ним не соглашался и говорил, что Мулеков своим
поступком просто снял с себя подозрение.
Таня снова наклонилась над дневником.
"Сегодня опять снег. Он летит с какой-то песчаной пылью и больно режет
глаза.
Устали люди. Выбились из сил голодные лошади. Что делать? Когда подняли
второй раз Рудакова, он плакал и просил его пристрелить. Возле отвесной
скалы сделали привал. Измождённые лошади с хрустом жевали мелкий кустарник.
Когда я сидел у костра и записывал эти строки, ко мне подошёл Рудаков и
предложил план спасения.
Золото он предложил спрятать в скалах. И, дав отдохнуть лошадям,
отправиться верхами, вдоль русла, занесённого снегом ручья. Ручей наверняка
впадает в речку, а речка в крупную реку. Продвигаясь на лошадях вдоль реки,
говорил он, мы обязательно подойдём к какому-нибудь стойбищу охотников.
Многие план Рудакова поддержали. Против были только двое бойцов, потом
к ним присоединился Мулеков. Я тоже возразил. Но сама идея Рудакова навела
меня на решение, как я понимаю, единственно возможное. О своём решении пока
записывать не буду.
Мулеков удивляет меня своими способностями. Ночью, когда, согревшись у
костра все спали, он своим длинным кинжалом вырезал из толстой лошадиной
шкуры унты. Заготовки ловко сшил узким ремешком. Я попросил его сделать
такие же унты для Рудакова. Он согласился и, горько усмехнувшись, сказал:
"Скоро кожи для унтов будет сколько угодно", - и головой кивнул в сторону
наших тощих лошадей, жующих кустарник. Я поинтересовался у Мулекова, почему
он против плана Рудакова. Он, прокалывая кинжалом дырочку в коже, спросил:
- А как золото потом будем искать?
- Составим карту.
- Без компаса?
- По приметам. Нас же много каждый что-то запомнит.