"Вячеслав Андреевич Имшенецкий. Тайник комиссара " - читать интересную книгу автора

мою сторону и на задних лапах пошёл на меня. Передёрнув затвор, я опять
выстрелил; как мне показалось, попал в голову. Он заревел и на мгновение
остановился. Выстрелив четвёртый раз, я бросился за дерево. Одним прыжком
зверь настиг меня. Ударом лапы переломил сосну, разделявшую нас, и тут я
последнюю пулю всадил ему прямо в лоб, уперев ствол в голову. От удара его
лапы карабин разлетелся в щепки. Я упал, пытаясь выхватить нож. И тут между
мной и медведем возник красноармеец Воробьёв с наганами в обеих руках. От
первого же выстрела медведь рухнул и перевернулся на спину, задрав лапы так,
что я видел его запачканные глиной подошвы. Бистро я вскочил на ноги и счал
себя ощупывать. Кости были целы. "А синяки, товарищ командир, сойдут", -
пошутил Воробьёв.
Подошли к медведю. Что за черт! Я всегда хорошо стрелял, а тут какое-то
колдовство. Наклонившись к огромной разинутой пасти медведя, я двумя руками
ощупал его череп. Кости были переломаны, потому что под ладонями они ходили
ходуном. Позднее, когда мы сняли с него шкуру, все пять моих пуль
обнаружились в голове. Какой живучестью наделила природа этого зверя. Пуля
из нагана Воробьёва сидела в самой середине звериного сердца.
Уставшие бойцы пировали до вечера, делали шашлыки, жарили мясо на
камнях. Мулеков почему-то был угрюмым. Его я спросил, доводилось ли ему
коптить мясо в таёжных условиях, чтобы заготовить пищу впрок. "К сожалению,
коптить не умею", - ответил он.
Вынимая документы из перемётной сумки, я заметил, что лошадь моя
дрожит, Я сказал об этом Мулекову, он, небрежно посмотрев на лошадь,
ответил, что она напугалась медведя. Но красноармеец Величко возразил, что
лошадь мою стало трясти до медведя и причина, вероятно, кроется в чём-то
другом. Вечерняя заря гасла, сгущались сумерки. Слева, на низкой горе, мы
услышали, как под чьими-то ногами скрипит и осыпается вниз щебень. Мы
насторожились, держа наганы наготове. И вдруг раздался голос человека: "Эй,
эге-е-гей! Стрелять, однахо, не надо!"
Человек! Первый человек, встретившийся нам в этой проклятой
заколдованной тайге! В волнении мы вскочили на ноги и закричали охрипшими
голосами. Захрустел валежник, качнулись ветки, и к огню вышел небольшой
сухонький человек: "Стластвуй, люди. Моя охотник. Сетене мою звать". Я
определил, что он удэгеец, Сетене, указывая пальцем на моих людей, спросил:
"Экспедис?"
- Нет, не экспедиция, груз везём срочный.
- Куда, начальник?
- К Байкалу надо выйти.
Старик вдруг вскочил на ноги:
- Совсем, совсем не туда идёте. Кто так покасывает?
Я указал на Мулекова.
- Твоя шибко плохо покасывает.
Я посмотрел на лохмотья, в которые был одет удэгеец.
- Сетене, - спросил я, - а ты как сюда попал, тоже заблудился?
- Один сдесь живу, совсем один. Давно ушёл я с Амура. У меня все умерли
с голоду. А купеза Порошин шибко плохой человек, требует: дай белка, дай
соболь.
- Тайгу, Сетене, знаешь?
- Мало-мало снаю.
- Где мы сейчас находимся?