"Карл Иммерман. Мюнхгаузен. История в арабесках (барон Мюнхгаузен)" - читать интересную книгу автора

было выставить всех женщин из литературы, всех этих маркиз, как крещеных,
так и египетских (*48), вы увидели бы, как опять зацвели у нас здоровая
шутка, юмор и ирония!
Как сказано, моя возлюбленная не была ни красива, ни умна, но зато она
сообщила мне, что ее ожидает богатейшее наследство. И как только
прозвучали эти слова, во мне проснулись все металлические реакции; можете
мне верить или нет, но я почувствовал внутренний толчок, и во мне единым
разом расцвели, как шесть дамасских роз на одном стебле:

1. Чувственность любви
3. Сентиментальность любви
2. Одухотворенность любви
4. Фантазия любви
5. Эгоизм любви
6. Самопожертвование любви

Я всегда впадаю в лирику, когда меня охватывает блаженное воспоминание
об этих днях; но черт меня подери, если я не любил свою мнимую богачку,
как еще никто никогда не любил женщины! Я был страстен, но не без
сентиментальности, ибо я беспрерывно плакал, так что даже нажил себе
слезную фистулу. Я расточал одухотворенность, так что любо-дорого было
слушать; как часто я восклицал:
- Рука об руку с тобой я чувствую целую армию в своем кулаке! Во мне
хватит героизма выбросить всю эту старую опару столетья и выгнать сов из
дупел, где они, моргая глазами, все еще сидят на своих залежавшихся тухлых
яйцах, из которых никогда не вылупится живая действительность.
- Мюнхгаузен! - вспылил владелец замка. - Рассказ начинает принимать
неприятный оборот. Все старое хорошо, и надо уважать законные права.
После этого он тоже вышел.
- Моя история должна быть закончена, и так как никого другого нет, то я
доскажу ее вам, г-н учитель, - сказал гость замка Шник-Шнак-Шнур. - Как
два потока, протекали самопожертвование и эгоизм сквозь наш роман. Я отдал
ей свое сердце, стоившее больше миллиона, и получил от нее не один луидор.
Дивная, приятная талия жизни, в которой оба ставят свои ставки, чтобы,
проигравши, выиграть. Но чтобы и фантазия не ушла с пустыми руками, я
сочинил ей прелестную сказку, будто я происхожу из богатого княжеского
дома, и так часто повторял ее, что, наконец, и сам в нее поверил.
Учитель закинул голову назад, точно его хватили по лбу. Его губы
вздулись наподобие пузырей; вид у него был крайне недовольный.
Но Мюнхгаузен в своем увлечении не обращал внимания на это
обстоятельство.
- Чудесный сон! Зачем я от него пробудился! - воскликнул он. - Ведь я
бы охотно перенес все: охлаждение возлюбленной, известие, что она до меня
любила других и всякие разоблачения в ней и о ней. О, зачем, судьба, ты
испытала меня так жестоко? Зачем коснулась места, где я был уязвим, раз ты
знала о моих внутренних металлических реакциях?

И день настал... пускай о нем
в ночи ведут беседу духи ада.