"Карл Иммерман. Мюнхгаузен. История в арабесках (барон Мюнхгаузен)" - читать интересную книгу автора

родословное дерево в Боденвердере не ошибается. Недавно Адольф Шретер
(*27) написал в Дюссельдорфе его портрет; на этой картине дед потягивает
трубку в кругу охотников и арендаторов и рассказывает этим людям свои
истории. Напротив него сидит какой-то толстый человек; он снял куртку,
чтобы удобнее слушать, и лицо его выражает самое доверчивое внимание;
рядом с ним улеглась его огромная собака, чрезвычайно на него похожая.
Мой дед удался Адольфу Шретеру, как никому. В этом нет ничего
удивительного, так как старый Мюнхгаузен явился ему во сне; это было
видение. Видения являются не одним только благочестивым художникам, - они
бывают и у других. Никто не нарисует двух младенцев, убиваемых двумя
злодеями, или кегельбана, или даже портрета без того, чтобы эти предметы
ему не явились. Но вот в чем преимущество мирских видений: здесь всегда
можно сравнить и определить, насколько они верны, так как везде водятся и
невинные младенцы, и злодеи, и кегельбаны, и люди, с которых рисуют
портреты; но с благочестивыми видениями этого не сделаешь, и поэтому никто
не знает, выглядели ли все эти ангелочки, богоматери и угоднички так, как
утверждают люди, которым они являлись.
Что Адольф Шретер имел настоящее видение, это подтвердил еще недавно
один старый, седой, как лунь, охотник из Боденвердера, который торгует
сейчас в разнос порошком от крыс и мышей и между прочим забрел на берега
Рейна. Он зашел на выставку, так как надеялся там расторговаться, и когда
увидел картинку, воскликнул: "Да ведь это наш старый барин, прямо как
живой, когда рассказывал про двенадцать уток!" Картинку собираются теперь
воспроизвести al fresco, с фигурами в человеческий рост для нового зала
знаменитых мужей в Ганновере.
Родство с этим человеком причинило моему отцу величайший вред на всю
жизнь. Если он собирался занять деньги под свое дворянское слово с
обещанием заплатить при первой возможности, то ростовщики, с которыми он
имел дело, говорили:
- Очень жаль, но мы не можем вам служить, ведь вы г-н фон Мюнхгаузен.
Он поступил на военную службу и однажды в качестве штаб-ротмистра сделал
рапорт, действительно казавшийся невероятным; генерал ему не поверил и
вследствие этого проиграл битву. Против него начались интриги за
интригами; дело было извращено, и он был уволен в отставку с немилостью.
Тогда он посвятил себя финансам и открыл тайное средство размножать
благородные металлы; он хотел продать его государству, но государство
отказалось, и ему было сказано: "Хорошо, хорошо, мы и без того знаем, что
вас зовут Мюнхгаузен". Из финансового ведомства его тоже уволили с
немилостью за то, что он аферист, как говорилось в приказе об отставке. А
что получило государство от этого отказа? Оно принуждено было печатать
бумажные деньги.
Но и отец тоже не получил прибыли от своего тайного средства; он не мог
его использовать для себя, так как первоначальные расходы были слишком
велики для частного лица. Он сватался поочередно к двенадцати девушкам, но

первая сказала, оробев,
вторая - как лев,
третья - едко,
четвертая - метко,
пятая - как кокетка,