"Карл Иммерман. Мюнхгаузен. История в арабесках (барон Мюнхгаузен)" - читать интересную книгу автора

шестая - велеречиво,
седьмая - медоточиво,
восьмая - скорометательно кратко,
девятая - взоромечтательно сладко,
десятая - ссороискательно гадко,
одиннадцатая - шаловливо и нежно, но все же, хитро виляя,
двенадцатая - горделиво небрежно и тоже перо вставляя:

- Г-н фон Мюнхгаузен, спасибо за оказанную честь, но ведь вы нас
надуваете.
Таким образом все двенадцать кандидаток в мои матери отказали этому
бедному человеку только из-за его фамилии и из-за дедушкиной репутации.
Я так и остался бы без матери, если б он потерпел фиаско еще и у
тринадцатой; но это была мыслительница, которая находила скрытое значение
в книге о дедушкином вранье и истолковала все аллегорически и теософски.
Она дала слово моему отцу, но не из любви к нему, как она открыто заявила
при обручении, а из уважения к моему деду.
Я не имею права распространяться об этом браке. Он скрывает в себе
тайны, которые, в свою очередь, глубоко связаны с другими тайнами моего
самого сокровенного "я" и которые последуют за мною в могилу. Одно только
скажу вам: брак из уважения к отцу супруга есть для последнего
несчастнейший из несчастнейших браков. "Несчастный брак из деликатности"
Шредера - сущие пустяки, а "Брак по объявлению" - просто рай по сравнению
с браком из уважения (*28).
Барон Феофил фон Мюнхгаузен (так звали человека, которого мир считает
моим отцом) всецело отдался серьезным занятиям, после того как ему так не
повезло в любви и в жизни. Он сделался большим трезвенником, и за то
время, что я был в Боденвердере, улыбнулся при мне всего три раза.
Раннее детство я, по странному сплетению случая, рока и страстей,
провел среди животных, а именно среди козьего стада на Эте. Что со мною
там было, об этом я поведаю в другой раз, теперь же скажу только, что, по
странному сплетению случая, рока и страстей, я прожил отроческие годы в
доме отца. С этим человеком (которому я, каковы бы ни были вышеупомянутые
таинственные обстоятельства, все же обязан жизнью) я изучал всякую
всячину.

Утром: философия, география, алхимия, техника, отечественная история,
всеобщая история, физика, математика, статика, гидростатика, аэростатика.
Днем: литература, поэзия, музыка, пластика, драстика, феллопластика.
Вечером: гимнастика, гиппиатрия, медицина, в особенности анатомия,
физиология, патология, семиотика, биотика, траволечение.
Ночью: мы репетировали, экспериментировали, диспутировали.

При таком учебном плане я, во всяком случае, мог кой-чему научиться.
- Когда же вы спали? - спросила барышня.
- С четверть часика, когда придется, во время более легких уроков, -
объяснил г-н фон Мюнхгаузен. - Я был скоросоней, как бывают скороходы. В
несколько минут я мог втеснить такое количество сна, какое обыкновенные
люди укладывают только в несколько часов. О сне вообще не может быть речи
для человека, который хочет быть на высоте своей эпохи, после того, как