"Анатол Адольфович Имерманис. Гамбургский оракул ("Мун и Дейли") " - читать интересную книгу автора

Тайной не только для остальных трех мушкетеров, но и для его телохранителей.
Этот человек, несомненно, вел непонятную, если не сказать - двойную, игру.
Пригласил их из далекой Америки для защиты своей жизни, а между тем ни одним
словом не обмолвился, с какой стороны подстерегает опасность.
В Дейли проснулся детектив. Он осторожно последовал за парой. Тьма
парка давала возможность оставаться незамеченным. Зато крупнозернистый, с
красноватыми искорками гравий, образец филигранной работы немецких
камнедробильщиков, нестерпимо шуршал под ногами. Он не только заглушал
обрывки разговора, но и выдал Дейли, как только Мэнкуп и Ловиза
остановились.
- Ах, это вы! - Глаза Мэнкупа, просверлив мрак, с плохо скрытым
раздражением выхватили из-под нависающих веток плакучей ивы фигуру Дейли. -
Мы с Ловизой как раз собирались подняться на вышку. Пойдемте с нами!
Незабываемая панорама ночного Гамбурга.
Дейли, притворившись, будто уверовал в наскоро придуманную ложь,
присоединился к ним. Никаких тайн он так и не узнал, но рекламная башня
компании "Филипс", знаменитой своими радиоприемниками, телефонными точками
и, главное, электрическими лампочками, стоила этой прогулки.
То, что издали казалось молочным факелом, по мере приближения
превращалось в узкий коктейльный стакан, где электричество переливалось
самыми разными оттенками. Ровно тысяча осветительных приборов наполнила
огромную стеклянную полость нежно-желтым, розовым, зеленовато-подводным и
ледяным, глетчерным мерцанием. В эту находящуюся во взвешенном состоянии
лучистую смесь падали тяжелые белые капли дневного света.
Здесь все было прозрачно, даже стеклянный лифт со стеклянными,
светящимися изнутри черными и красными кнопками. Он неторопливо плыл наверх.
Кадр из фантастического фильма, кусок висящего в окружающей темноте
пространства, вырванного из-под гнета земных оптических законов...
Неправдоподобный мир, где ты видишь все и тебя видят все. Мир без тайн и
теней, просвеченное рентгеном, лишенное оболочек, прозрачное существование.
Дейли был восхищен, но одновременно не мог не подумать о том, что в
этом сказочном хрустальном дворце большинство чувствует себя неуютно...
Воздав должное рекламной изобретательности своих современников, люди спешили
уйти из этого места, где негде укрыться. Здесь на них, погруженных в сияющий
раствор блистательного прогресса, с удвоенной силой накидывалась темнота. В
этот поздний час она прижималась к хрупким прозрачным стеклам, заглядывала,
изучала их, как лаборант подопытного кролика перед вивисекцией. Плотная,
тысячеглазая, она просвечивалась сквозь тонкое стекло, вдавливалась в
карминовое, сиреневое, изумрудное, даже успокоительно белое свечение. И
вместе с ней в душу самодовольных обывателей атомного века заползал суетный
страх перед тем, что смутными разводами маячило за стенами их ненадежного
сосуда.
На венчавшей башню обзорной площадке было прохладно. Здесь не было
никого, кроме их троих.
- Красиво, не правда ли? - спросил Мэнкуп.
- Вид на Нью-Йорк с крыши Эмпайр-Стейт-Билдинг, должно быть, куда
красивее? - спросила Ловиза.
- Разумеется. - Дейли кивнул. - Но Гамбург тоже оставляет сильное
впечатление.
Полумеханический обмен вежливыми репликами, отлично придуманная форма