"Анатол Адольфович Имерманис. Гамбургский оракул ("Мун и Дейли") " - читать интересную книгу автора

конторе. Я, как видите, предпочел изводить чернила на статьи и книги.
- По этому поводу предлагаю эпитафию для могильного камня, в который
Лерх и Магда, надеюсь, вложат всю бессмертную любовь к тебе. - Мэнкуп
улыбнулся. - "Здесь покоится отзывчивый к людским нуждам писатель Дитер
Баллин, ставший таким благодаря бесчеловечной черствости остальных членов
фамилии".
Мун рассеянно слушал. Мешала музыка. Не та, что приглушенно и нестройно
долетала из других помещений. Эта исходила из-под пола, из прочерченной
световыми пунктирами дорожек тьмы. Штраусовский вальс, но исполняемый как-то
особенно, под задумчивую сурдинку. Мун наконец догадался, что скрытые
темнотой музыканты находятся под террасой. Казалось, она слегка качается на
волнах музыки - каменный гамак, подвешенный к звездному небу, наполненный
смехом и стеклянным звоном. "Рюдейсхайм-Гольд", искрящийся в узком стакане,
тоже способствовал качке. Когда Мун поворачивался, он видел вдали
наполненный пульсирующим светом прозрачный столб - рекламную видовую вышку
фирмы "Филипс".
- Собственно говоря, в дезертирстве я виновата больше, чем Дитер, -
заговорила Ловиза, возможно, чтобы прервать тягостное молчание. - Ты
показывал своим гостям Большую Свободу и паноптикум?
- Да.
- Этого я и боялась.
- Паноптикума? - спросил Дейли. - Полностью разделяю вашу антипатию.
Что касается улицы Большой Свободы, то, судя по витринам злачных мест,
стриптиз там более чем свободен...
- В течение пяти лет мне приходилось бывать там каждый вечер. Как
вспомню, так сразу тошнит...
- Хотя у вас фигура весьма подходящая для стриптиза, - галантно заметил
Дейли, - все же вам не место на этой колоссальной распродаже женского тела,
где самое главное в товаре - отсутствие упаковки!
- Надеюсь, что на сей раз это действительно комплимент, а не афоризм. -
Ловиза грустно улыбнулась. - На этой улице находится мой театр. Улицу я
ненавидела. Но театр был для меня всем. Несмотря на забавное платтдойч, над
которым вы, господин Дейли, так охотно издеваетесь. А ведь этот диалект
временами ближе к английскому, чем к немецкому. Парк, в котором находится
наш ресторан, называется "Плантен унд Бломен". Бломен - цветы, плантен -
растения, почти то же самое, что английское "плантс". Это бывший
ботанический сад.
- Ло в роли экскурсовода! - рассмеялся Баллин. - Тогда просвети заодно
господина Дейли, что под нами находятся кости десяти поколений. Этот
крупнейший увеселительный комбинат не так давно был кладбищем.
- А сейчас в его ресторанах, кафе, стадионах, вагончиках детской
железной дороги, в помещениях для политических собраний, пресс-конференций,
демонстрации мод почти сто тысяч людей могут одновременно пьянствовать,
наращивать мускулы, резвиться, изрекать значительные глупости и
провозглашать бессмертие идей, которые не проживут дольше их самих. А через
сто лет тут уже опять будет кладбище... Так проходит бренная слава! Выпьем
за мудрость древних римлян! - Мэнкуп поднял свой стакан.
В ту же секунду произошло чудо. Темнота извергла органные звуки.
Тяжелая фуга, словно неся на своих плечах все бремя человеческой юдоли,
отрывалась от земли, ступень за ступенью поднималась к небу. И чем труднее