"Явдат Ильясов. Заклинатель змей " - читать интересную книгу авторали, а? Вот я сейчас хвачу ею тебя по глупой башке! - Он попытался отобрать
дубину, но Ахмед, сперва оробевший, вспыхнул, отскочил и ткнул, точно копьем, туркмена острым концом дубины в грудь. Взвыл туркмен! Через несколько мгновений Ахмед, лучший работник Ибрахима, очутился на коленях, со скрученными за спиной руками. - Ты... оказал сопротивление, - хрипло сказал молодой туркмен, потирая грудь. - Сто динаров и три фельса! Это даром тебе не пройдет. - Хозяин! - в ужасе крикнул Ахмед окаменевшему Ибрахиму. - Не ори, - морщась, проворчал грабитель. - Я тут хозяин. - Он вынул длинный узкий нож и, зайдя сзади, зацепил Ахмеда пальцами за ноздри, круто задрал ему голову. Ахмед, задыхаясь, хотел сглотнуть слюну, кадык его беспомощно дернулся. И потрясенный Омар увидел, как туркмен, примериваясь, щекочет этот судорожно бьющийся кадык острием ножа. - Не смотри, - дрожа, шепнула мать. Мальчик спрятался за ее спиною, закрыл глаза ладонями. Но слух и нюх у него оставались открытыми. И он услышал короткий харкающий всхрип, густой шорох травы, какой бывает, когда на нее капает частый дождь, и незнакомый, одуряюще сладкий и теплый запах... - Видали? - Туркмен лизнул, по обычаю, окровавленную сталь. - А ну, сложите ваши дурацкие дубины в огонь! - Он показал на скудный костерчик, где, уныло дымя, трещали сырые ветви. Усмехнулся с мрачным поползновением на остроумие: - Спасибо, дрова принесли. А то путный костер не из чего было разжечь. Костер повеселел, повеселели и угрюмые туркмены. Предводитель шайки - - Придется и повозку разломать. Чтоб костер получился совсем хороший. Слезайте. Что у вас в мешках, - похлебку есть из чего сварить? Говорил он гортанно и резко, по-тюркски, но в Хорасане с первых же лет тюркских завоеваний научились понимать язык степей. - Не стыдно? - тихо сказал Ибрахим, помогая жене и сыну спуститься на дорогу. - Чего? - грубо спросил грабитель. В прищуренных черных глазах - недоумение. Похоже, ему не часто приходилось слышать слова "стыд" и "совесть". - Не стыдно грабить мусульман? - зарыдал Ибрахим. - А-а... - Туркмен зевнул, сдвинул шапку на смуглый лоб, почесал шею. - Мусульмане... - И сразу, без перехода, впал в неописуемую ярость: - Сто динаров и три фельса! А мы кто?! - Горячо и сбивчиво, с неожиданным многословием, как бы торопясь оправдаться перед кем-то, может быть - перед самим собою, он обрушил на примолкшего Ибрахима мутный поток досадливых речей: - Когда мы... когда наше несчастное племя... обитало на Сырдарье, - слыхал о такой реке? - правитель Дженда... за что он взъелся на нас? Бог весть. Разорил кочевье. Скот угнал. Убил... восемь тысяч моих сородичей. Разве они были неверными? Все - мусульмане, мир их праху. Жалеть нас надо, а не проклинать! Пришлось бежать в Хорасан. И что? Сто динаров и три фельса! Здесь явился по нашу туркменскую кровь... ваш дурной султан Масуд Газнийский. Хорошо, наш лихой Тогрулбек в пух и прах разнес его у Серахса. И теперь наш черед всех громить и грабить. Знаешь, раненый тигр втройне опаснее? То-то. Эй, мешки да горшки - на землю! - приказал он подручным, |
|
|