"Явдат Ильясов. Заклинатель змей " - читать интересную книгу автора

Где круга этого начало, где конец,
Откуда мы пришли, куда уйдем отселе?

Омару исполнилось 10 -пирамиде Хеопса 3880. Ашшурбанипалово хранилище
письмен погибло за 1670 лет до этой поры. Аристотель умер 1380 лет назад.
Улугбек родился через 336 лет. Джордано Бруно сожгут на костре через 542
года.

И десяти лет от роду Омар впервые выехал из Нишапура - в Астрабад,
неподалеку от которого, в деревушке Баге-Санг, его родитель, зажиточный
мастер Ибрахим, купил перед тем дом и садик для летнего отдыха.
- Не надо бы ехать. Время тревожное.
- Милостив бог, - сказал Ибрахим. - Но на всякий случай опоясался
саблей и вооружил трех своих здоровенных работников не менее здоровенными
дубинами.
- Безграничен аллах в своих милостях! - ликовал Ибрахим в дороге. -
Небывалый нынче хурдад (месяц май.) В иной год в эту пору трава уже
выгорает, деревья густо заносит пылью, - встряхнешь, - с головою накроет. А
сейчас? Каждую ночь гроза и ливень, днем солнце сверкает. Воздух чист, всюду
свежая зелень...
Восторг не мешал ему думать о выгоде, - наоборот, возрастал от мысли,
отрадной и дельной: "Лето будет дождливым - повысится спрос на палатки".
Отделившись от каравана, они свернули на Фирузгондскую горную дорогу.
Влажный твердый путь уходил впереди за черную скалу. И казалось, дорога
звенит, слагаясь со всеми своими подъемами, спусками и поворотами в
задушевный тихий напев.
Для Омара каждое утро праздник; проснувшись, он уже знал: сейчас
произойдет что-то необычайное. Будет солнце, снег или дождь. Будет ветер.
Вкусный горячий хлеб. Книга. Белая роза, - от нее так прохладно в жару.
Будет тайна. Будут разговоры. Что-то будет! И это уже чудо.
- Все промыто дождем, все блестит - и небо над синей горою, и камни, и
листья! - Если бы то, что Омар испытывал сейчас, могло, как по волшебству,
изменить его суть, мальчик, тут же вспорхнув, защебетал бы вместе с пташками
в придорожных кустах.
- Сегодня день твоего рождения, - улыбнулась мать.
Ибрахим:
- Дай бог, чтобы вся твоя жизнь была такой же ясной и блестящей, как
это счастливое утро. Безграничен аллах в своих милостях! - И, хлестнув
лошадь, он вывел повозку - прямо к шайке тюркских грабителей.

Они толпились, спешившись, в устье зеленой лощины, нисходящей к дороге
по склону горы. В узких глазах жестокость и жадность, тупая неумолимость.
Руки железные. Лбы медные. Сердца гранитные. Не жди от них пощады.
- Стой! - рявкнул молодой туркмен в большой мохнатой шапке.
Переваливаясь на кривых ногах природного наездника, темный и дикий, он
медленно и зловеще подступил к остановившейся повозке, угрюмо уставился на
дубины в руках работников Ибрахима. Обернулся к своим (человек пятнадцать) -
и разразился долгим скрипучим смехом.
- Смотрите, а? Вооружились. Хе-хе-хе... - И грозно - ближайшему
работнику: - Это для кого же, собачий сын, ты дубину припас? Уж не для нас