"Явдат Ильясов. Заклинатель змей " - читать интересную книгу автора

- Как можно, сидя на краю могилы и болтая в ней обеими ножками,
пророчить чью-то гибель? Хлопочите о себе, почтенный шейх. Вы идите своим
путем - я пойду своим.
- Изыди и сгинь, - проворчал ему вслед обескураженный вероучитель.

Ночь. Это кто, внезапно спугнув тишину, гремит у входа в мастерскую?
Ночью орудуют воры. Но воры, делая свое дело, стараются шуметь как можно
меньше. Это стража. Это миршаб, владыка ночи, с подручными.
Они, точно так же, как воры, боятся действовать днем. Они не могут, как
люди, спокойно постучать в калитку. Им надо ее сломать. Конечно, этаким
детинам нетрудно сломать ветхую калитку мирного дома, принадлежащего их
земляку. Вот защитить в свое время от чужаков мощные, в железных
бляхах-заклепках, ворота родного города они не сумели.
Их встретила мать.
- Где твой безбожный сын? - накинулся на женщину "владыка ночи".
- Уехал.
- Куда?
- В Баге-Санг.
- Это где?
- У Астрабада, в горах.
- Успел-таки удрать? Ну, пусть и сидит там тихо, как мышь, не суется
назад в Нишапур. Он, скверный, надерзил святому шейху и посему объявлен вне
закона.
- Женщина лжет, - заявил один из подручных. - Мы следили: сын ее, как
вернулся из медресе, не выходил из дому.
- Значит, он здесь! Переройте всю мастерскую. Рубите мечами тюки,
отсечете руку или ногу - сразу голос подаст.
Ибрахим тихо скользнул через внутреннюю калитку в жилой двор, попросил
разбудить Рысбека.
- В мастерскую вломилась ночная стража. Кого-то ищут. Потрошат готовый
товар. Господин иктадар может потерпеть большой убыток.
Убыток? Рысбек всполошил боевую дружину. Не успели собаки залаять, как
незадачливых стражников, избитых в кровь, искалеченных, не слушая их
объяснений, туркмены выкинули на улицу.
- Хоть какая-то польза от нечестивцев, - шепнул дрожащий палаточник
сыну, спрятавшемуся среди тюков в глубине рабочих помещений.
На рассвете, обрядив Омара в материнскую чадру, Ибрахим украдкой отвел
его в караван-сарай у Балхских ворот.

"Итак, вы ненавидите нас? Хорошо же! - Омар скрипнул зубами. - Не
надейтесь, что мы совсем безобидны, - умеем тоже ненавидеть. И наша
ненависть стократ страшнее! Где уж вам, скудоумным, тягаться с нами. Талант,
обращенный к мести, может измыслить такую каверзу, что заклеймит вас на веки
вечные. Погодите, я вам отплачу. За все - и за всех. Как и чем, я еще не
знаю, но досадить сумею, не сомневайтесь...
Но, может быть, они достойны скорей сожаления, чем вражды? - сказал он
себе, стараясь быть беспристрастным. - Невежество - от рабства.
Эх! В том-то и дело, что самое жуткое в рабстве - не цепь, а то, что
раб настолько свыкается с нею, что уже жить не может без нее. И ничего иного
не хочет. Отбери у быка-дурака кормушку - он своим яростно-жалобным ревом