"Камил Икрамов. Скворечник, в котором не жили скворцы (Повесть для старшекласников)(про войну)" - читать интересную книгу авторахотя говорил он больше не мне, а Шурке.
- Жила в Ленинграде одна семья. Назовем ее условно Сысоевы. Сам Сысоев японец. - Петын говорил, как читал. - И вот в результате расследования Сысоев оказался офицером одного генерального штаба, заброшенным к нам еще до революции, чтобы сообщать своему микадо про наш военно-морской флот. Между прочим, этот Сысоев был замечательный портной. Он высшему командному составу шил обмундирование. Кителя, клеши и так далее. Шуркин отец тоже был хороший портной, и, наверно, поэтому Шурка отвел глаза в сторону. - А кто Кириакис по нации? - спросил меня Петын. - Грек, - сказал я. - Да... - вздохнул Петын. - Оба вы, огольцы, глупые, у вас пыль на ушах. Наступил вечер. Сережка, наверно, вернулся с завода и ищет нас, а мы сидим с Петыном и никак не можем уйти. Он молчит, о чем-то думает. Достал папиросу. Для себя, нам не предложил. Сидит, курит, думает. Может, о том шпионе. Может, о войне. Потом вдруг вспомнил про нас и говорит: - Шурка, у Кобешкина водка есть? - Не знаю, - ответил Шурка. - Вряд ли. От него последнее время денатуратом воняет. - Значит, нет водки, - подвел черту Петын. ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЕ Безногий сапожник Павел Иванович Кобешкин жил в подвале. В одной квартире с Байковыми. Он был не совсем безногий, а только частично. На одной ноге Кобешкин носил современный протез, и она казалась целой. Другая, отнятая по колено, кончалась деревяшкой, которую Павел Иванович во время работы отстегивал и клал рядом с верстаком. С одной стороны костыль, с другой - деревянная нога. Все в доме знали, что ног Павел Иванович лишился в первую мировую войну - в германскую, как говорил он сам. Знали, что он был в плену и там приобрел профессию сапожника. Кобешкин, когда бывал под мухой - а под мухой он бывал ежедневно после обеда, - любил рассказывать про то, какие сапоги он шил в плену офицерам и какие туфли шил офицерским женам. До войны Кобешкин часто говорил: "В Германии товар не то что у нас. У них хром так хром, шевро так шевро. А дратва какая!" Теперь Кобешкин говорил совсем иначе: "У немцев товар - эрзац. У них все на эрзацах сделано. Чуть тронь - рассыплется". Павел Иванович давно не шил новой обуви. Он был "холодный" сапожник, то есть чинил с ноги. Кому набойку, кому заплатку, кому каблук. Он сидел в будочке между двумя домами. С начала войны будочку, по противопожарным соображениям, сломали, и теперь он работал дома. - Пойдем к Кобешкину, - сказал Шурка. "Наверно, Шурка или его мать, - подумал я, - отдали что-нибудь в починку". |
|
|