"Камил Икрамов. Скворечник, в котором не жили скворцы (Повесть для старшекласников)(про войну)" - читать интересную книгу автора

Мы всегда ходили вместе и в магазин и за керосином. Пошли мы вместе и
к Кобешкину. Я еще подумал, что Сережка вернулся с работы и неплохо бы
поговорить с ним о Петыне.
Павел Иванович Кобешкин, лысый человек с остатками рыжих волос возле
ушей и на затылке, даже не посмотрел на нас, когда мы вошли и
поздоровались. У него был полон рот гвоздей. Он вколачивал их в подметку
ялового сапога.
"Трезвый", - понял я. Когда Кобешкин был пьяный, он всегда
приветствовал ребят пионерским салютом. Для смеху.
После сноса будки все свое хозяйство Павел Иванович перенес домой, и
комната показалась мне знакомой, хотя я был здесь первый раз.
Верстачок, полки для готовой обуви, ящики, куски кожи и резины на
полу, деревянные колодки - все как в будке. Даже плакат-рекламу,
украшавший будку, он перенес сюда и наклеил на стену своей комнаты. Плакат
изображал смешную девчонку с челкой. Девчонка ела что-то из вазочки и
ухмылялась. На плакате была надпись крупными буквами:

А Я ЕМ
ПОВИДЛО И ДЖЕМ!

Шурка сел на скамейку. Я рядом с ним. Сапожник видел, что мы ничего
не принесли, и потому посмотрел на наши ботинки. Не увидев ничего,
объясняющего наш приход, он вопросительно поднял глаза.
- Петын с фронта вернулся, - сказал Шурка, как бы объясняя цель
нашего прихода.
- Знаю, - сквозь гвозди сказал Кобешкин. - Скажи ему, чтоб зашел. Он
мне с мирного времени три пятнадцать должен.
Три пятнадцать стоила четвертинка водки, и Шурка обиделся за Петына:
- Он же с фронта. Раненый.
- Я тоже с фронта. И тоже раненый, - буркнул Кобешкин.
Мне не понравился этот разговор. Никакого благородства не было у
Кобешкина. Вколотив последние гвозди и проверив рукой, не торчат ли они
внутри сапога, Кобешкин откинул его в сторону.
- Хороший человек и к обувке хорошо относится, не доводит до ручки. У
Гаврилова обувь по сто лет может носиться. А иные интеллигентики
стаптывают так, что только из уважения к соседству берусь чинить.
Это был намек на мою тетку. Она так стаптывала туфли, что никто,
кроме Кобешкина, не брал их в ремонт.
Кобешкин был не в духе. Шурка взглянул на меня. Мы вышли в коридор.
- Зайдем? - спросил я.
- Давай, - согласился Шурка.
Я толкнул дверь Сережкиной комнаты и прямо перед собой увидел Галю
Кириакис. Этого я никак не ожидал. Что она тут делает?
- Привет! - сказала Галя. - Ты всегда входишь без стука?
Она сидела на диване в голубой вязаной кофте и в красной косынке,
из-под которой выбивались черные волосы. Черные Галины глаза засмеялись,
когда она увидела мою растерянность.
- Те же и Назаров, - сказала Галя, увидев Шурку.
Мы стояли в дверях как ослы. В это время из другой двери в глаженой
белой рубашке с галстуком появился Сережка. Вместо того чтобы