"Епископ Игнатий(Брянчанинов). О прелести" - читать интересную книгу автора

его убедились собственным опытом, спросив его о своем родственнике,
находившемся в Нерчинске в каторжной работе. Иван Яковлевич с час времени не
давал ответа. Когда вопросившие понуждали скорее дать ответ, то он сказал
им: "А до Нерчинска далеко-ли?" Они отвечали: "Более 6000 верст". - Так
скоро ли туда сбегаешь! - возразил пророк. Ответ его состоял в том, что у
ссыльного обтерлись ноги до крови. Чрез несколько времени вопрошавшие
получили от Нерчинского родственника письмо, в котором он описывал тяжесть
своего положения и упоминал, что ноги его обтерты до крови кандалами.
"Представьте себе, каково прозорливство Ивана Яковлевича!" - заключили таким
возгласом рассказ свой москвичи. Монах отвечал: "Прозорливства тут нет, а
тут - очевидное сношение с падшими духами. Свитый Дух не имеет нужды во
времени: Он немедленно возвещает тайны и земные, и небесные.Иваном
Яковлевичем посылан был находившийся при нем бес из Москвы в Нерчинск, и
принес сведение пустое, вещественное, удовлетворяющее тщеславию пророка и
любопытству плотских людей, его вопрошавших. Святый Дух всегда возвещает
что-нибудь духовное, душеспасительное, существенно нужное, а падший дух
возвещает всегда что-либо плотское, как пресмыкающийся по своем падении в
греховных страстях и вещественности". В образец действия и характера,
принадлежащих святому прозорливству, даруемому Богом, представляем
замечательное событие из церковной истории. Святой Афанасий Великий,
архиепископ Александрийский, поведая епископу Аммонию о бегстве своем от
императора Иулиана богоотступника, говорит: "В эти времена я видел великих
мужей Божиих, Феодора, настоятеля Тавенисиотских монахов и Паммона, авву
монахов, живших в окрестностях Антинои. Я, вознамерившись укрыться у
Феодора, взошел в его лодку, которая была прикрыта со всех сторон; Паммон
сопутствовал нам по чувству уважения. Ветер не благоприятствовал; я молился
в стесненном сердце: монахи Феодора, вышедши на берег, тащили лодку. Авва
Паммон, видя печаль мою, утешал меня. Я отвечал ему: поверь мне, что сердце
мое не имеет столько мужества во время мира, сколько имеет во время гонений:
потому что, страдая за Христа и укрепляемый Его благодатью, уповаю полнить
тем большую милость от Него, хотя бы и убили меня. Еще я не кончил этих
слов, как Феодор взглянул на авву Паммона и улыбнулся; Паммон взаимно
взглянул на него, улыбаясь. Я сказал им: "С чего смеетесь вы словам моим, не
обвиняете ли меня в робости?". Феодор, обратясь к Паммону, говорит: "Скажи
Патриарху причину нашего смеха". Паммон отвечал: "Это принадлежит тебе".
Тогда Феодор сказал: "Сей час убит Иулиан в Персии, как предрек о нем Бог:
прозорливый и обидчивый муж и величавый ничесоже скончает (Аввак. II, 5.).
Восстанет император христианин, муж превосходный, но жизни краткой. Почему
не углубляйся в Фиваиду, не утруждай себя, но тайно отправься навстречу
новому императору: ты увидишься с ним на пути, будешь принят им очень
благосклонно и возвратишься к своей Церкви, а его возьмет Бог скоро из этой
жизни. Все и случилось так" (Sancti Athanasii opera omnia. torn. 2, рад.
979-982.).

Так он дал знать великому князю Изяславу о убиении Новгородского князя
Глеба, и совет послать в Новгород на княжение великокняжеского сына. Этого
дастаточно было для мирян, чтоб провозгласить затворника пророком. Замечено,
что миряне и самые монахи, не имеющие духовного рассуждения, почти всегда
увлекаются обманщиками, лицемерами и находящимися в бесовской прелести,
признают их за святых и благодатных. Никто не мог сравняться с Никитою в