"Наталья Игнатова. Охотник за смертью" - читать интересную книгу автора

Это означало, что если бы Альгирдас не поспешил, Старейшему не пришлось
бы убивать жену. И еще это означало, что отец верил в его силы настолько,
что позволил напасть одному на троих фейри.

...А наставник Син, который, конечно же, узнал о бое с дейве, наказал
Паука двумя неделями работ на кухне. С одной стороны, никаких скидок на
слепоту, а с другой - повод задуматься, может, все-таки лучше, когда скидки
есть?

* * *

Жилейне смотрела на Орнольфа сквозь ресницы и наматывала на палец
прядку длинных волос.
- Вот если бы твоя мать вышла за нашего отца, тогда все было бы
правильно и хорошо, - задумчиво сказала она.
- Это лишний раз доказывает, что правильно и хорошо просто не может
быть, - заметил Альгирдас, которого никто не спрашивал.
Орнольф подумал и щелкнул его по лбу. Чтобы не болтал о том, чего не
понимает. А если даже понимает и, возможно, побольше, чем другие, это все
равно не повод портить всем настроение. Хотя меньше всего сейчас Эйни
походил на того, кто портит настроение другим, причем с большим
удовольствием.
Они трое валялись на вершине холма, склоны которого поросли лесом, а
макушку украшало одно-единственное дерево. Священное, разумеется. И роща
была священной. Но кому, как не детям Оржелиса и их гостю-заброде, нагло
валяться на травке в самом центре святилища? Эйни таращился на высокое,
ослепительно яркое солнце и дразнил большую черную гадюку. Та уже четверть
часа пыталась ухватить зубами его палец, не больно, но обидно тюкающий ее по
носу. Не уползала, что характерно. Эйни и его сестрица были со змеями на
"ты".
А Орнольф гадюк побаивался. Вообще ядовитых тварей недолюбливал, хотя,
конечно, умел с ними обращаться не хуже любого Гвинн Брэйрэ.
Жилейне. Ее звали Жилейне - сестру Хельга.
Жилейне - синица на их языке. Понятно, почему Хельг приходит в ярость,
когда Орнольф называет его Эйни. И, между прочим, ярится совершенно
напрасно. Они с сестрой до того похожи друг на друга, что Орнольфа при
первом взгляде пробрала суеверная дрожь. Вместе они составили бы андрогина,
идеальное существо, и, наверное, пока были детьми, родная мать не могла
различить их...
А в Жилейне запросто можно было влюбиться, во всяком случае, Орнольф
был уже где-то близко к этому.
Непрошеным явился на ум Дигр, и холодок пробежал от горла в желудок.
Близко... но пересечь черту, отделяющую влюбленность от любви не
получится.
А о Жирном Псе можно забыть. Не вспоминать и не видеть его больше
никогда. Какой камень свалился с души! Орнольф привык чувствовать его
тяжесть, а теперь привыкал жить без гнетущей ненависти на сердце, и ему это
нравилось.
Жирный Пес не прошел последних испытаний, над ним не провели баст*
[Обряд инициации и получения имени], и он не стал Гвинн Брэйрэ. Не потому,