"Наталья Игнатова. Охотник за смертью" - читать интересную книгу автора

Паука с двух лет учили тому, как защищать людей от фейри. И еще учили,
что пока он не вырос, от фейри надо бежать. А он рванулся вперед, оставив за
спиной отца и вскрикнувшую сестру, и нити паутины, свистнув, налипли на
пятна краски. Впервые в жизни Паук вытягивал силы из фейри, а не из
наставников. Он не заметил разницы. На бегу, когда нужно думать еще и о том,
чтобы дорога ложилась под ноги ровно и гладко, не до тонкостей вкуса.
Отец догнал его почти сразу. Но в дом Паук ворвался первым, - ему не
нужно было пригибаться под низким косяком. А там, внутри, были люди и
дейве - пряхи. Дейве пряли, сучили нити жизней, а люди, до которых они
добрались, уже даже не кричали. Только мать заходилась криком.
Паук потом понял, что она кричала от страха, а не от боли. Он набросил
паутину на всех, кто был под крышей, на живых и на нечисть, потому что одних
от других все равно уже было не отделить. Он только мать не тронул, - ее-то
узнал бы, даже стань она сама дейве. И не сразу заметил, что крик матери
оборвался раньше, чем перестали кричать иссушаемые им фейри.
А когда все закончилось, громко и пронзительно завизжала Жилейне.
Оказалось, что никто ее не трогал, просто она увидела, что там было,
что сделали пряхи, и что сделал Паук. Ох, и здорова сестренка орать...
маленькая такая, а голоса - в десятерых взрослых столько не влезет. Вдвоем с
отцом они ее едва успокоили, ворожить пришлось - Жилейне тоже ведь не просто
так себе, хоть и зрячая. Близнецы, они близнецы и есть.
В доме никто не выжил. Ни бабы, что к матери на посиделки пришли. Ни
мать... Жилейне рассказывала, как оно там было. Людей нет, только
окровавленные костяки, за ноги подвешенные к потолку, да мотки перепутанных
ярко-алых и сизых нитей на земляном полу. Кого-то спряли дейве, - они
скручивают своих жертв в нити, скручивают их плоть, жилы, даже кровь из
вен, - а до кого-то, не разбирая своих и чужих, добрался Паук. И сделал то
же самое, ведь быстрее всего было повторить паутиной уже сплетенный фейри
узор.
И только матери оторвали голову.
- Разозлились... - всхлипывала Жилейне, - разозлились, что не успели...
съесть.
Сестренка много плакала потом.
Альгирдас знал, но, конечно, никогда не сказал бы ей, что дейве не
отрывают людям головы. Могут, но не делают этого. И уж тем более никогда
дейве не отрубают головы топорами. Острыми топорами, не из стали и не из
железа, топорами, которые рубят кости как сухое дерево, и за которыми
тянется широкая холодная лента цуу. На всю их землю такой топор был
один-единственный. Подарок наставника Сина Старейшему Оржелису. От учителя -
отцу ученика, с уважением и благодарностью.
Вот так вот.

"Тебе проще, ты слепой...", - Орнольф сам не знает, насколько прав.
Слепому проще. Люди рядом со слепцом ведут себя так, как будто он не только
не видит, но еще и не слышит, и, главное, не соображает ничего. Особенно,
если ему едва исполнилось одиннадцать, а с виду не дать и десяти.
Вот интересно, как это - с виду?
Альгирдас давно научился обращать свою ущербность себе же на пользу.
Обращать себе на пользу уверенность других в его ущербности. И все же то,
что отец повел себя с ним как с человеком, который не видит, то, что отец