"Шамиль Идиатуллин. Татарский удар " - читать интересную книгу автора

службы охраны.
Тут из второго подъезда дворца на высокое крыльцо вышел москвич Дима,
деловито огляделся по сторонам и зашагал к воротам. Не взглянув на будку, он
вышел за ограду, опять притворил калитку и встал рядом с ней, как часовой,
разве что не по стойке "смирно". Да еще часовому плеер не положен, а Чурылев
выудил из-за ворота бесцветный наушник и вставил в ухо.
Я вопросительно посмотрел на москвича, он подмигнул мне, улыбнулся и
пожал плечами. Идти расспрашивать было лень - впрочем, и так все понятно.
Правильно я догадался: коллег заводят во дворец мелкими группами, чтобы,
значит, не создавали сутолоки. Накопится еще группа, выйдет провожатый и.
куда деваться, проведет. А Дима пока ждет отставших земляков.
- Вот смотри, Алсу, - сказал я назидательно, - будешь хорошо себя вести
и делать правильные репортажи, возьмут тебя в Москву, оденут хорошо,
спрыснут шанелем и купят классную фигуру.
- Гад ты, учитель, - сказала Алсу с оправданной обидой.
- Я не гад, я просто комплексую.
- Не комплексуй, у тебя тоже ноги красивые, - сказала юная нахалка.
- Балда, я не на твоем фоне комплексую, а на фоне этого орла, - сказал
я, незаметно кивнув на Чурылева. - Зырь, каким должен быть настоящий
журналист: лицо волевое, выправка военная, и взгляд как у волка. А запах...
- Да какой это журналист. Это ж секьюрити.
- Ой ты господи. Стыдно должно быть Замалетдиновой, которая обзывает
коллегу. Я, между прочим, с дяденькой познакомиться успел. Электронный
журналист из Тудея, самый настоящий, звать Митяем.
- Интересно, - сказала Алсу. - А в Тудее все со стволами ходят?
- Где? - спросил я и уставился в Диму.
Он улыбнулся и снова повернулся к нам спиной, рассматривая окрестности
и подходившую со стороны кремлевской ватагу опять-таки явно нездешних
журналистов.
- Под мышкой, где еще, - показала глазами Алсу.
- Если ты легкую небритость... - начал я и заткнулся. Под мышкой ничего
заметно не было, даже складок, зато на спине тонкая ткань летнего пиджака
явно обрисовывала сбрую потолще подтяжек.
- Антиресно девки пляшут, - сказал я, лихорадочно соображая.
Ватага подошла к Чурылеву и дружно полезла за удостоверениями, а он
остановил их жестом и принялся что-то неторопливо объяснять. Я двинулся к
воротам, чтобы не пропустить чего-нибудь интересного. И не зря: Дима,
покосившись на меня, закончил:
- В общем, коллеги, мероприятие немножко переносится, минут на десять.
Они извинились и просили подождать. Буквально пару минут. Сейчас вас
проводят, ладно?
Коллеги согласились с тем, что ладно, рассыпались на пары и тройки и
принялись кто трепаться, кто проверять технику, а кто объяснять обстановку
свежеприбывающим журналистам.
Я вернулся к Алсу, которая, видимо, тоже поняла если не все, то многое,
почесал голову и спросил потихонечку - почему-то на татарском:
- Алсуш, твой чертов глаз без сети работает?
Она, говорю же, светлая голова, сразу все поняла. В том числе и мою
жалкую попытку конспирации - ну не хотел я "камеру" произносить, которая,
что по-татарски, что по-русски, звучит вполне однозначно. Подслушать нас