"Ли Энн Хасси. Кровавый навет (Перевод Натальи Навиной) " - читать интересную книгу авторав собственный дом, где все дремали, сидя в креслах в столовой. Они, должно
быть, измучились, подумал он. Теперь он смогут не бояться спать. На миг он взглянул в лицо матери, с болью заметив, как она постарела. Затем он прокрался к себе в комнату, взял другую рубаху с кистями и прочую одежду. Помедлил, колеблясь, над филактериями, налагаемыми на руки. Нет, решил он. Они никогда не станут искать мою одежду, но это - будут искать, и удивятся, куда они запропастились, и испугаются. Он выбрался в окно, не рискнув еще раз скрипнуть дверью, и быстро переоделся в лунном свете. Затем он вернулся к своей могиле, взял оттуда немного земли и положил в маленький мешочек, сделанный из обрывка савана, чтобы носить на груди, как паломники носят землю из Иерусалима. - Разве не утверждают, - сказал он себе, - будто Носферату должен оставаться рядом со своей могилой? Так мне нет нужды оставаться, потому что я унесу землю с собой. И разве не изгнан я из родных мест, как евреи из Иерусалима? - Он огляделся. - Здесь мой любимый дом, селение, где я вырос. Именно поэтому я не могу остаться, грабя родных и близких, - твердо сказал он, чтобы набраться решимости. Это было нелегко. Он повесил мешочек на шею, и и покинул свой старый дом, не оглядываясь назад. ---- Переходя с места на место, он находил другие селения, еврейские или нет, но даже при ночной жизни, тамошние обитатели и их привычки скоро становились ему знакомы. "Вот идет молочник, как всегда, беседуя сам с собой", - бормотал он. "Через минуту к нему подойдет сват, и в сто И каждый раз, через неделю или две, он говорил себе: "Еще слишком рано. Но я должен уйти. Теперь я знаю этих людей и не могу повредить им. И я не знаю, когда потеряю над собой власть, и нападу на кого-нибудь". Наконец, он ушел в леса, стараясь найти места, как можно более удаленные от людей. Он ненавидел охоту, поскольку она тоже была запрещена Законом, и ненавидел убивать животных, когда мог видеть их страх - что также было запрещено. Но он всегда напоминал себе: "любая заповедь может быть нарушена, чтобы спасти свою жизнь". Днем он спал там, где мог отыскать убежище от солнца - в дуплах деревьев, под скалами, в заброшенных звериных берлогах. И сам он стал жить как зверь, охотясь по ночам, всегда в движении, никогда не задерживаясь на одном месте. Через некоторое время он уже с трудом мог вспомнить имя, которым его когда-то звали. Но против воли его все еще тянуло туда, где жили люди. Зачастую он приходил в себя, стоя на опушке леса, глядя на человеческие дома. Затем, встряхнувшись, он убегал обратно в тень деревьев. Стояла зима. Однажды ночью он схватил кролика, которого долго преследовал, и внезапно из-за деревьев выскочили люди. - Ах ты, грязный браконьер, - зарычал один, - думаешь, что так легко можешь обкрадывать нашего господина? Даже теперь, когда мы еще б_о_л_е_е бдительны, из-за того, что еды так мало? - Эй, что мы с ним сделаем? - спросил другой. - Приговор четкий и ясный, - сказал надменным тоном третий. - Ему полагается отсечь руку. |
|
|