"Ричард Хьюз. Деревянная пастушка" - читать интересную книгу автора

Сразу после чая Мэри поднялась к себе в спальню. В шесть часов ей
принесли кормить малышку, и, хотя Полли уже пора было готовиться ко сну,
она тоже пришла (это хорошо, что Полли проявляет интерес к сестричке).
- Завтра мой день роздения! - заявила Полли.
- Рождения, детка, - поправила ее няня и хрустнула накрахмаленным
передником. - Вы уже достаточно взрослая и должны говорить правильно: ведь
вам завтра исполнится...
- А я все видела! - победоносно выкрикнула Полли, перебивая ее. - Шесть
штук - вот их было сколько!
- Ах ты маленькая востроглазка! - сказала няня. (Дело в том, что Полли
застигла ее в тот момент, когда она доставала цветные свечи для будущего
торта в честь новорожденной, которые Минта должна была отнести на кухню.)
Мэри расстегнула платье, приложила жадный маленький ротик к соску, и
ротик сразу засосал.
- Кого же ты пригласила на свой день рождения, милочка? - спросила она
Полли.
- Только собачек, - решительно заявила та.
- Что?! И вы не пригласили ни миссис Уинтер, ни мистера Уонтиджа?! -
удивилась няня.
- Нет, их я, конечно, пригласила! Но больше _никого_ - только собачек.
- И даже батюшку с матушкой не пригласили, мисс Полли?
Полли в изумлении подняла на няню глаза - как можно задавать такие
глупые вопросы? - и даже не потрудилась ответить. Лишь после долгой паузы
произнесла:
- Как бы я хотела, чтобы Гастин приехал! - и глубоко вздохнула. Огастин
до сих пор был главным действующим лицом на всех днях рождения у Полли.
Чувствуя, как присосался к груди жадный маленький ротик Сьюзен, Мэри
словно впала в оцепенение, и, хотя мозг ее все больше заволакивало
туманом, мыслями она (как и Полли) обратилась к далекому Огастину.
Господи, что он такое задумал? Вот и в последнем письме - опять ничего,
да и вообще, с тех пор как он уехал за границу, ни разу ничего толком о
себе не написал. В письмах из Парижа рассуждал лишь об искусстве - и ни
слова о том, почему вдруг покинул Германию!
Он, видно, в самом деле помешался на искусстве: модернизм, формализм,
Самозначимая Форма - вся эта заумь, о которой пишет Клайв Белл. Сезанн,
поздний Ван-Гог, маленький Ренуар, Пикабия - он столько всего накупил! А
эти совсем уж свихнувшиеся оригиналы - те, кого даже он называет "дикими",
- все эти кубисты и прочие... хоть он и признает, что ничего не понимает в
их работах, а все-таки продолжал крутиться вокруг них, как мотылек вокруг
пламени! А сколько было восторгов, когда он увидел Дерена где-то в кафе,
не говоря уже о том, что было, когда он встретился с Матиссом...
Огастин надеялся познакомиться с некоей "мисс Стайн", у которой
собирались все эти фанатики, но, судя по всему, из этого так ничего и не
вышло, ибо в последнем письме из Парижа он сообщал, что срочно уезжает в
Сен-Мало (какой-то молодой французский поэт, который там живет, вроде бы
обещал свозить его в Динар к тому знаменитому кубисту). Огастин ринулся в
Сен-Мало, даже не выяснив, живет ли Пикассо в Динаре (а он в этом году там
не жил, что уже позже установил Джереми), а потом, то есть после Сен-Мало,