"Ричард Хьюз. Лисица на чердаке (детск.)" - читать интересную книгу автора

он тоже был причастен к навеки незабываемому. А теперь он так или иначе
все равно скоро умрет, и умрет одиноким...
Ибо доктор Бринли понимал - настолько-то он все же был доктор, чтобы
знать: он скоро сляжет, может, протянет еще несколько месяцев и все.
Какое-то время незаменимая Блодуин - пухленькая, беленькая, улыбающаяся
Блодуин - будет за ним ухаживать. Но недолго. Блодуин - первоклассная
медицинская сестра, однако лишь до тех пор, пока она считает, что ее
пациент может выжить. Для тех же, чьи дни сочтены, - нет. С этими она
возиться не станет. Эту пятидесятилетнюю деревенскую женщину, словно
бабочку на огонек, влекло к любому одру болезни, и тем не менее она ни
разу в жизни не видела еще ни одного покойника!
Да, да, в какой-то миг Блодуин, не сказав ни слова, исчезнет, и ее
сестра Айруин появится вместо нее. Потому что Айруин отменная сиделка для
тех, "чьи дни сочтены". Ни одна добрая женщина в Кроссе не закрыла глаза
стольким мертвецам. И когда Блодуин исчезала и на ее месте появлялась
Айруин, больной понимал, что его час пробил.
Ну, а пока что? А пока что доктор осушил еще один стакан.
Теперь ему казалось, что он вознесся на вершину какого-то пика. Быть
может, подумалось ему, это близость смерти вознесла его сюда. И каким
далеким показалось ему с этой вершины все, что его окружало, эта толпа,
которую он обхаживал всю свою жизнь! Это жующее... болтающее,
надеющееся... и еще молодое... сборище.
С вершины этого пика (от всего выпитого виски вершину покачивало
слегка, как от ветра) он, подобно монарху, обозревал свои владения и видел
сердца всех тех, расположения кого он всю жизнь добивался. Но за последнее
время в душе его, казалось, совершалась исподволь какая-то перемена, и
теперь он вдруг понял, что их сердца ему больше не нужны.
Внезапно его стремительно вознесло еще выше - на такую высоту, с
которой все эти люди стали похожи на крошечных, жестикулирующих насекомых.
А вершина пика теперь уже раскачивалась бешено, из стороны в сторону,
словно под порывами урагана, и ему приходилось делать отчаянные усилия,
чтобы удержаться на ней.
Только бы его не вывернуло наизнанку от этой качки.


Епископ, украдкой наблюдавший за доктором, заметил, как посерело у него
лицо, как дрожат губы и отвисла челюсть. "Этот человек недолго протянет",
- подумалось ему. И тут же он заметил пустой, остановившийся взгляд, и ему
вспомнились другие глаза, в которые он глядел не раз, и хотя те глаза были
моложе, но их взгляд так же был обращен внутрь себя, в бездонную пустоту.
"И к тому же он очень, очень пьян", - сказал себе епископ.
Возможно, если вести отсчет снизу вверх, старик доктор был уже на три
четверти мертв, ибо там, где раньше бурлило столько чувств, сейчас все
замерло. Но в не омертвевших еще, живущих повседневностью участках мозга
что-то беспокойно шевелилось даже теперь - что-то мучило его и тут же от
него ускользало, и он никак не мог уловить, что это было.
"Четверг!" - сложилось вдруг в мозгу слово.
Глаза его почему-то наполнились слезами! Значит, "четверг" - это что-то
неладное. "Четверг! ЧЕТВЕРГ!" - вызванивало у него в голове, неумолчно,
словно набат. Он отхлебнул еще виски, напрягая свою вышедшую из