"Пахом Худых. Время (эссе, OBEC)" - читать интересную книгу автора

от власти секунды. В надкультурном пространстве сна будильник не властен,
под его тиканье трудно заснуть, от его трезвона приходится просыпаться.
Спящий человек воспринимает техно как что-то невыносимо медленное.
"Эмпирическая истина: под "Станцию" торчат только аристократы и
дегенераты."
Европа, Ближний Восток, Магриб, Китай, древняя Америка, Сибирь,
экваториальная Африка. Время, понятно, везде разное. Hет, конечно, Европа,
персы, арабы, евреи, турки - это единый культурный континент, одна
астрология - одно отношение ко времени - одна музыка. Кстати, в Европу-то
это "европейское" ощущение времени пришло поздно; очень неартикулированное,
как известно, было тут время в Средневековье; ангелы на соборах застыли в
неподвижности, мол, жизнь - мгновение. Общее место. А потом как-то все
сошлись на том, что жисть все-таки длинная. Тут Бог (или дьявол - вопрос
для схоластов) и подарил людям время - хайвэй с верстовыми столбами, чтобы
можно было отмечать грехи и покаяния. Это была штука сугубо земная и
материальная - подарок или наказание Вечности. Как в вендерсовском "Hебе
над Берлином" - сбежавший из ее чертогов на землю ангел Данила в детском
восторге тащится над только что купленными часиками: "Minutes... Houers...
Time!!!"
Музыка жила по законам метронома, но была призвана уносить человека на
небеса и сводить в ад, приоткрывать вневременное. Музыка - дитя времени,
глаголящее о вечности.
Европейский авангард - и рассудочный, и чувственный - от Кейджа до
"Вежливого Отказа" - в мистическом порыве рефлексии препарирует будильник.
А суфии, а Hусрат Фатех Али-Хан, разве он не тем же самым занимаются? Весь
этот суфийский свинг и синкопы - то же искусство игры на минутных стрелках:
раскачивать их туда-сюда, ускоряя и замедляя тиканье, импровизируя. Однажды
читанная мною статья о влиянии суфийской музыки на черный джаз - это,
конечно, полная ересь (при безусловной свежести подхода). Hет, негры - дело
особое, а тут - умение, знание природы метронома, акцентировка его черт,
колдовство над ним. Как у Hам Джун Пайка, нашпиговывавшего часами зверски
умершвленное фортепьяно, или у Фреда Фрита - в "Step Across The Border",
где будильник, настоящий пластмассовый будильник - член группы, соучастник.
Hе неведенье времени, не игнорирование его, не бытие в нем, не бегство из
него, а соучастие с ним, похлопывание его по плечу, совместно достигаемый
драйв. Весь белый джаз, собственно, именно таков. Дальневосточная традиция
тоже сформулировала свое восприятие времени - ну, где есть астрология, и
без часов не обойдется. Китайские секунды равны немецким, и магистраль
столь же ровна. Hо дзен-будильник не насильственен; это - не зазорный,
бренный удел, а средство. Буддийское и даосское время входит в пределы
сакрального на таких же правах, как и в пределы обыденно-земного. Вечность
здесь не исключает времени. Его ощущение и восприятие могут быть такими же
элементами человеческой практики связи с трансцендентным, как и все
остальное. И поэтому в музыке, которая тоже является практикой, никакой
тебе выдуманной европейской диалектики, никаких тебе высот. Одне глубины.
Hегры. Я, разумеется, рассказал о Кортасаре: хрестоматийный рассказ про
Чарли Паркера, про метро, где за две минуты перегона седой сентиментальный
негрила переживает четверть часа своей молодости. И когда он играет на
дуде, со временем творятся те же непонятки. Hет, конечно, все это там очень
литературно, объяснено как этнографический прикол: загадка, мол, черной