"Эдуард Анатольевич Хруцкий. МЧК сообщает... ("ОББ-1", Роман-хроника) " - читать интересную книгу автора

нищенское жалованье подпоручика. Сорок три рубля. Из этих денег ты еще
платил за гимназию.
- Я честно служил, Виктор.
- Так я же не обвиняю тебя. Но вспомни, когда ты пришел свататься к
Ольге Васильевой, ее папенька отказал тебе. Почему? Да потому что ты нищая
пехтура.
- Ты не смеешь так говорить о Григории Нилыче, просто Ольга любила
другого.
- Ах, как это романтично. Прямо сочинение мадам Чарской. Только
почему же месье Столбов, жених Олечки, сын мануфактурщика Столбова...
- Прекрати, Виктор, - Климов вскочил. - Немедленно прекрати.
- Ах, вам не нравится, господин штабс-капитан, ну простите, простите
великодушно.
- Для чего ты начал этот разговор, Виктор? Изволь объясниться.
- Вот, - сказал Копытин, - мы и добрались до сути.


Гнал ветер по Долгоруковской редких прохожих, раскачивал тусклые
фонари. Плясал снег в слабом желтом свете.
Приплясывал на тротуаре постовой милиционер. Засунул руки под мышки,
грел пальцы. Время к ночи, а наган в холодной руке не слушается.
Снопом света ворвались на улицу автомобильные фары. Осветили
постового.
- Постовой, - крикнул шофер. - Как нам лучше к Пресне проехать?
Шагнул милиционер к машине.
Три выстрела отбросили его к стене. И он упал на спину, широко
раскинув руки по снегу.
На Лесной у магазина Капонадзе лежит у стены убитый милиционер.
Уходит в темноту машина...
Двое в шинелях со звездами на фуражках барабанят в двери магазина.
Гудит под ударами дверь.
- Открывай! Открывай, гад!
- Кто? Кто там? - робко из-за дверей.
- Телефон есть?
- Есть.
- Звони в ЧК.


Ревут на темных улицах автомобильные моторы. Сухо рвут выстрелы
темноту. Падают на землю люди в шинелях, в черных пальто, в ватных куртках
с милицейскими повязками на рукавах.


Смолк граммофон, словно подавился. В дверном проеме возник Лапшин.
И увидел Алексей Климов совсем другого человека. Исчезла угодливая
улыбка. Опасный стоял человек. Неожиданный.
- Что ж, Алексей, не столковались мы с тобой.
- Ты этот портсигар и перстенек, Витя, тоже в налете взял? - Алексей
взял в руки золотой портсигар Копытина, покрутил. - Вот видишь, - он
щелкнул крышкой, - монограмма-то затерта, только герб остался.