"Колин Харрисон. Манхэттенский ноктюрн" - читать интересную книгу автора

молодости выносливость. "Что я буду делать с такой кучей денег?" - первое,
что выпалила Лайза в ответ на его предложение. И тут почтенный хирург
отеческим тоном прочел ей в общем полезную, но не совсем уместную лекцию о
гигантских размерах федерального долга и неизбежной для правительства
необходимости печатать деньги. "Покупайте столько недвижимости, сколько
сможете", - закончил он.
К примеру, такой вот сельский дом в Нью-Йорке. Переступив через порог и
войдя в парадную дверь, мы первым делом осмотрели спальню, пытаясь
представить себе, как мы будем спать и бодрствовать в этой маленькой пустой
комнате. Пыльные полы, спертый воздух, хотя продавец и позаботился о том,
чтобы старые оштукатуренные стены слегка подновили и покрасили. Мы стояли на
полу из широких сосновых досок, размышляя о незнакомых нам людях, живших в
этой комнате; о голосах, звучавших здесь, когда они смеялись, гневались и
наслаждались друг другом в минуты близости; о младенцах и детях; о страдании
и смерти.
Этот маленький дом с тремя тесными спаленками каким-то образом
заставлял меня оставаться честным или, как мне казалось, постоянно напоминал
мне, что город уже существовал здесь задолго до меня и надолго останется на
том же месте после моего ухода. Мои дети могли бы вырасти в квартире в
Верхнем Вест-Сайде, с привратником, одетым в форму, с бакалейными лавками,
сухой чисткой и видеосалонами, и в этом нет ничего плохого, но в нашем доме
с яблонькой было нечто такое, что навсегда остается в памяти, и я знал, что
Салли и Томми уже полюбили кривой кирпичный коридор, покатую крышу и потолки
с низкими балками. (Здесь прежде жили другие дети: моя жена нашла на полу
столетней давности пуговицы, застрявшие в щелях между досками; крошечных
оловянных солдатиков, спрятанных в саду; а когда мы ремонтировали кухню, то
обнаружили там пластмассовую голову куклы Барби, которую, судя по прическе,
купили в 1965 году.) Когда мои дети станут взрослыми, они, смею надеяться,
поймут, что росли в замечательном доме. Знаете, больше всего на свете я
хотел бы, чтобы они знали, что их любят, и благодаря этому отыскали - прямо
на молекулярном уровне - свой путь в будущее. Мне кажется, всегда можно
точно определить, кто в детстве чувствовал себя любимым, а кто - нет. Это
видно по глазам, походке, манере говорить и отдает такой пряной горечью, что
вот вроде еще немного - и можно вдохнуть ее аромат.
Вернувшись в редакцию, я, держа в руках коробку со смокингом,
проскользнул вдоль стены длинного прямоугольного зала отдела новостей, мимо
кабинета старшего редактора, мимо разного рода интриганов, беседующих о
чем-то тихо, но недружелюбно, мимо спортивного вида парней, жующих свой
второй завтрак, мимо светлого закутка обозревательницы из отдела светской
хроники. Она разговаривала по телефону, просматривая свою электронную
записную книжку "Ролодекс". Забойная прическа, эффектная поза,
суперсовременный антураж навязчивой рекламы - распечатки электронной почты,
пресс-релизы, промо-видео, киноафиши кучей возвышались из ее ящика для
входящих документов. У нее имеются два помощника - оба молодые, оба
постмодернистки сексуальны, оба каждую ночь с удовольствием обходят
полдюжины центральных клубов, с сотовым телефоном в кармане, раздавая чаевые
швейцарам и рыская в поисках жалких обрывков скоропортящихся сплетен о
знаменитостях. Ну, наконец-то я у себя в кабинете, который напоминает не
столько место ежедневной работы, сколько лабораторию по воссозданию
первобытного хаоса, где старые бумаги и кофейные чашки водят нескончаемый