"Игорь Христофоров. Работорговец ("Русские рабыни" #1) " - читать интересную книгу автора

обернула ткань пару раз вокруг кисти правой руки.
Назад, в цех, ехала медленнее. И опять посмотрела вправо, на провал
между этажами. Почему на площадке не было перил, она не знала. Ирина с
любопытством подумала, что надо бы об этом спросить, и тут ее бросило как
раз вправо, в ту самую черноту между этажами, от которой могли бы спасти
лишь перила.
Перевернувшись в воздухе, она выхлестнула испуг в утробном, жутком
крике. То ли разорвавшее горло "А-а-а!", то ли "Ма-а-а!" метнулось вверх из
черного межлестничного колодца и, вонзившись в груженую тележку,
превратилось в канат, который почему-то больно дернул ее за плечо. Ирина
вскинула лихорадочные, почти ничего не видящие глаза и только тогда поняла,
что это не крик, затвердев, превратился в канат, а ткань, конец которой она
плотно обернула о кисть правой руки, захлестнулась за ручку тележки и,
рванув ее руку и чуть не вывихнув плечо, удержала метрах в двух над
площадкой первого этажа.
-- По-мо-ги... -- по складам тихо прохрипела она, но досказать не
успела.
Тележка, не выдержав тяжести, накренилась и беззвучно упала вслед за
Ириной.
Вернувшийся страх обезболил грубый, резкий удар Ирины о нижние
ступени лестницы и заставил волчком откатиться по грязной, исхоженной
девичьими тапками площадке к двери. Рядом, оглушив звуком удара, грохнулась
тележка. Искры брызнули в лицо Ирине. Она закрыла его дрожащими ладонями и
долго боялась отпустить их.
Сверху кричали, чьи-то ноги грохотали по лестнице все ближе, ближе,
пока кто-то резкий, властный на схватил Ирину за худенькие кисти рук и не
оторвал их от бледного, постаревшего лица.
-- Жива? -- спросил чей-то знакомый голос и сам себе ответил: --
Жива.
В полумраке первого этажа под светом, ворвавшимся в распахнувшуюся
дверь, остро блеснули три звездочки на погоне офицерского кителя.
-- Ну что ж ты так неосторожно, -- укоризненно покачала головой
бледная Артюхова.
-- Ме... ме... меня то... толкнули, -- вдруг вспомнила отсеченную
ужасом секунду перед падением Ирина.
-- Не может быть. Тебе показалось, -- заботливо погладила ее Артюхова
по голове, на которой сбился к затылку обязательный на производстве белый
платок. -- Там никого не было.
-- Нет. Меня толкнули, -- уже убежденнее сказала Ирина и, только тут
заметив десятки лиц, смотрящих на нее, испугалась того, зачем она это
сказала.
5
Откуда взялся в цехе этот огромный пахнущий машинным маслом пресс,
она не знала. И как она попала на его скользкую отполированную поверхность,
она тоже не знала. И не знала еще многого: почему ее держат за руки и ноги,
почему все вокруг молчат и почему мрачная черная плита пресса ближе и ближе
надвигается на нее, и, кажется, она даже чувствует, как под ее давлением
плотнее и тверже становится воздух, и от этого ей труднее и труднее дышать.
А может, и не в плите дело, а в страхе, обжимающем ее беззащитное,
обреченно подергивающееся тело. И нужно бы крикнуть, но нет силы в губах,