"Роберт Говард. Чёрный камень ("Чёрный камень")" - читать интересную книгу автора

Впрочем, в таком страшноватом месте, да еще среди ночи, стоит ли удивляться
дрожи коленок?
Я пробирался через лес и не мог избавиться от ощущения, что за мной
следят. Даже остановился разок, когда что-то холодное и влажное коснулось
моей щеки. Или почудилось?
Наконец я вышел на поляну; посреди нее надменно и грозно возвышался
над некошеной травой монолит. На краю поляны, ближе к обрыву, я увидел
камень - вполне годится, чтобы присесть. Что я и сделал, обратившись к нему
мысленно: не на тебе ли Джастин Джеффри сочинял мистические стихи? Хозяин
таверны был уверен, что виновник его сумасшествия - Черный Камень, но на
самом деле семена безумия проросли в мозгу поэта задолго до его приезда в
Стрегойкавар.
Я глянул на часы: полночь близко. Сел поудобнее, прислонился спиной к
камню. Посидим, подождем, может, и увидим что-нибудь занятное. Налетел
ветерок, заиграл ветвями, и сразу почудилось, будто где-то вдали флейты
затянули неземную и недобрую мелодию. Монотонный шелест ветра вкупе с моим
неотрывным глядением на Черный Камень подействовали гипнотически - я клюнул
носом. Как я ни боролся со сном, он все равно одолевал.
Монолит расплывался и качался, а затем и вовсе исчез.
Я открыл глаза и решил встать. Не тут-то было - ледяной ужас объял
меня и удержал на месте. Я не один на поляне! Передо мной целая толпа! Как
странно выглядят эти люди, и почему они молчат, будто воды в рот набрали?
Мои зрачки, расширенные страхом, разглядели дивные варварские одеяния;
потрясенный разум машинально заключил, что они слишком древние даже для
этого захолустья.
Да ведь это жители деревни, у них тут что-то вроде маскарада!
Я пригляделся и понял, что передо мной вовсе не стрегойкаварцы. Эти
люди гораздо ниже ростом, зато шире в кости, у них скошенные лбы, плоские,
некрасивые лица. В облике некоторых заметны мадьярские или славянские
черты, но - вырожденные, смешанные с незнакомыми мне. Костюмы не отличались
красотой и сложностью покроя, доминировали шкуры диких животных. И мужчины,
и женщины казались такими же грубыми и примитивными, как их одежда. Они
внушали страх и отвращение, и слава Богу, что не замечали меня.
Образовав широкий полукруг перед монолитом, они затянули песнь, дружно
взмахивая руками, ритмично кланяясь и выпрямляясь, не сводя глаз с вершины
Камня, к которому, по всей видимости, они взывали. Но всего удивительнее
были голоса. Не более чем в пятидесяти ярдах от меня сотни мужчин и женщин
надрывали глотки в страстной молитве, а я едва слышал шепот, доносившийся,
казалось, из глубин пространства... или времени.
Перед монолитом стояло нечто наподобие жаровни, а над ней клубился
тошнотворный желтый дым, обвивал, как огромная беспокойная змея, черный
столб. Радом с жаровней лежали двое - совсем молоденькая девушка,
обнаженная и связанная по рукам и ногам, и грудной младенец. По другую
сторону жаровни сидела на корточках мерзкая старая карга с диковинной формы
черным барабаном на коленях и неторопливо постукивала по нему ладонями. Но
я не слышал ударов.
Танцоры махали руками и раскачивались все быстрее. От полукруга поющих
отделилась голая молодая женщина, глаза ее сверкали, длинные черные локоны
взвивались и рассыпались по плечам. Бешено кружась на носках, она
приблизилась к монолиту, простерлась ниц и более не шевелилась.