"С.С.Хоружий. Праваславная аскеза - ключ к новому видению человека " - читать интересную книгу автора

предстает в своих христологических аспектах: событие Боговоплощения
выступает как указание и призыв к соединению человека с Богом во Христе,
утверждаемому как бытийное назначение человека; а догматы о природе Христа,
о соединенности в Нем природы, а также воли Божественной и человеческой,
выступают как предпосылки, создающие онтологические условия для такого
соединения. (Отсюда уже видно, что идея обожения подводит к выводу о прямом
характере связи и общения человека и Бога, вразрез с идущими от античности
представлениями об опосредованной, иерархической связи.)
Но, наряду с этим, по мере становления восточнохристианской аскезы,
обожение также утверждается как цель, телос исихастской аскетической
практики - духовное состояние, к которому направляются и которого актуально
(хотя и не в эсхатологической полноте) достигают подвижнические труды. Оно
оказывается концептом уникального рода: соединительным звеном, в котором
смыкаются воедино, ставятся в нераздельную взаимосвязь патристическое
богословие и аскетическая практика. Эта двунаправленная природа обожения
раскрывается у преп. Максима Исповедника (VII в.), в трудах которого
восточнохристианское учение о Боге и человеке оформляется как особый
дискурс, синтез патристики и аскетики, иногда именуемый мистическим
богословием. В итоге, как необходимое продолжение и завершение, в
антропологии Православия входит
АСКЕТИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ. Исихастская традиция (см. Исихазм)
складывается с первых шагов христианского монашества, как одно из двух его
русл, развивающее отшельническую, "пустынножительную" аскезу (в отличие от
общежительной). Мы выделяем это русло, поскольку именно в нем аскеза
конституируется как феномен, в котором реализуется особый тип антропологии,
антропологическая стратегия или модель, имеющая обожение своим телосом.
Аскетическая практика должна здесь носить особый характер, поскольку ее цель
и смысл онтологичны: устремляясь к обожению, она должна затрагивать
фундаментальные предикаты человеческого существования, сам род бытия
человека. Иными словами, она направляется к границе горизонта человеческого
существования: является практикой антропологической границы. Как таковая,
она входит в сферу мистического опыта, является мистико-аскетической
практикой. Эти определяющие черты присущи, однако, не одному исихазму: они
характеризуют класс явлений, именуемых духовными практиками.
Духовная практика - методически выстроенный процесс ауто-трансформации
сознания и всего существа человека, направляемый к антропологической
границе. Такой процесс обычно членится на стадии-ступени, в строгом порядке
восходящие от вводных этапов приуготовляющего очищения к некоторому "высшему
духовному состоянию", несущему в себе телос всего процесса и отражающему
специфику данной практики. Продвижение процесса осуществляется с помощью
методик, выполняющих две задачи: концентрацию внимания (вспомогательная
задача) и фокусирование энергии, подчинение всех активностей человека
достижению "высшего духовного состояния" (главная задача). Но выход к
антропологической границе не осуществим чисто управляемым путем, как
последовательность заданных операций; ключевую роль на высших ступенях
процесса играют факторы спонтанности, лежащие вне контроля сознания.
Описанная парадигма охватывает древние школы Дальнего Востока
(классическая йога, тибетский буддизм, дзен и др.), исламский суфизм,
православный исихазм; к ней тесно примыкают некоторые направления мистики, в
частности, неоплатонизм; с ней отчасти граничат древние и современные