"Коре Холт. Конунг: Человек с далеких островов ("Конунг" #1) " - читать интересную книгу автора

разногласия словно смывало морем. Мы, как братья, встречали корабль посланца
и потом снова провожали его.
Епископ Хрои всегда хранил молчание, когда разговор заходил о
норвежцах. Но мой добрый отец Эйнар Мудрый не лез за словом в карман, тем
более, если разговор касался наших братьев в Норвегии. Два года отец был
толкователем снов в дружине ярла Эрлинга Кривого. Так мы со Сверриром немало
узнали о норвежцах, таящих в своих сердцах горечь, злобу и даже ненависть, а
порой и глубокое почтение, которое непостижимым образом соединялось у них с
ненавистью и злобой. Когда я потом лучше узнал норвежцев, я как будто
отведал вина, вкус которого уже знал, или встретил знакомого, бывшего мне в
одно и то же время и другом и недругом.
Тяжелая голова ярла Эрлинга криво сидела на его плечах после того, как
он получил удар мечом, возвращаясь из похода в Йорсалир... Маленькие,
прищуренные глазки казались старческими, даже когда ярл был еще в расцвете
сил. Они скрывали острую мысль и хитрость, подобную которой мало кто
встречал в своей жизни. Злоба его не знала предела, и он охотно давал ей
волю, но в случае нужды прибегал к лести и угодливости, которые тоже
помогали ему править людьми. Он был тугодум, привычки у него были скромные,
люди почти не знали его, а уж до конца точно не знал никто. Так говорил о
нем мой отец.
Мой добрый отец Эйнар Мудрый был свидетелем, когда короновали конунга
Магнуса, молодого сын ярла. Он был свидетелем и того, как ярл приказал
повесить сына своей жены, мальчишку Харальда. Харальд был слабый человек, он
плакал перед лицом смерти. Кристина, дочь конунга, мать конунга Магнуса,
родила Харальда от конунга Сигурда по прозвищу Рот. Это случилось в те годы,
когда ярл Эрлинг, ее муж и повелитель, ходил с походом в Йорсалир. Кристина
была подходящей женой для того, кто хотел стать первым человеком в стране,
но никто не сказал бы, что она была покладистая женщина, готовая подчиниться
жестокому и суровому ярлу. Для ярла этот мальчишка был все равно, что
песчинка в глазу, ежедневное горькое напоминание о неверности, которой
славилась его жена. Но было кое-что поважнее неверности: ярл знал, что любой
сын конунга может оказаться опасным соперником для его сына Магнуса,
которого с родом конунгов связывала только кровь матери. А потому Харальд
был пойман, привезен в Бьёргюн и там повешен.
В Бьёргюне соорудили высокую виселицу, и возле нее собралось множество
знатных мужчин и женщин. Слова и желание ярла невозможно было истолковать
двояко: у народа, пришедшего на казнь, должно хватить ума, чтобы покориться
воле своего повелителя и выразить больше сочувствия судье, нежели
осужденному. Говорили, будто конунг Магнус просил пощадить своего
малолетнего брата. Но ярл был непреклонен - эта непреклонность
свидетельствовала об его уме, а жестокость - о глупости. С того дня в стране
не было никого, кто не трепетал бы от страха перед ярлом Эрлингом. Он же, со
своей стороны, стал бояться всех и каждого, как боится тот, кто знает, что
может заставить повиноваться себе всех, кроме Бога.
Кристина, дочь конунга, мать мальчика и жена ярла, была в тот день в
отчаянии, на нее страшно было смотреть. Ее связали ремнями из тюленей кожи,
и говорили, что ярл хотел заставить жену смотреть, как будут вешать ее сына
от человека, которого она втайне любила. Кристина же будто сказала на это:
ты можешь вырвать глаза своему недругу, но не можешь заставить его смотреть
на то, чего он не хочет видеть! Она не плакала и плюнула ярлу в лицо. Это