"Георгий Константинович Холопов. Грозный год?- 1919-й, Огни в бухте (Дилогия о Кирове) " - читать интересную книгу автора

снова выравнивалась. Шофер замедлил ход машины. В стороне от дороги горел
костер, рядом стоял крытый брезентом фургон. Возле него суетились старик,
старуха, мальчик, человек на костылях. В сторонке стояла женщина в
старенькой шубенке, прижав к груди ребеночка.
Лещинский вышел из кабины, направился к беженцам, спросил, что у них
случилось.
- Внучек умер, дорогой товарищ, внучек, - ответила старуха. - Хотим
похоронить его в степи, а невесточка не дает. - И она кивнула в сторону
женщины в старенькой шубенке, махнула рукой: - И не даст, она у нас
упрямая.
- Поехали, - сказал шофер.
Лещинский нехотя вернулся назад, забрался в кабину, и машина
тронулась.
- Что там случилось? - спросил Киров.
- Ребеночек замерз. Грудной ребеночек.
- Беда, - вздохнул шофер.
- Как там мои? Как они пробираются по этим снегам? - вслух произнес
Лещинский.
- А кто у вас? - спросил шофер.
- Жена и двое детей...
- Эх, горюшко, - с грустью сказал шофер.
Эта неожиданная ночная встреча с беженцами так поразила Лещинского,
что он долго не находил себе покоя в кабине. Глаза его были устремлены на
дорогу, освещенную фарами. Губы шептали что-то бессвязное. Потом он
вытащил из нагрудного кармана гимнастерки записную книжку, карандаш и
стынущими на морозе пальцами стал выводить на крохотных листках одному ему
ведомые каракули. Строка набегала на строку, рифма опережала рифму.
Вскоре стало светать.
Прошел обоз с беженцами, потом два небольших отряда из остатков 1-й и
2-й стрелковых дивизий. Проехал старик на ослике, положив перед собою
поперек седла туго набитый мешок сена.
Вдруг машина остановилась перед сугробом, возвышавшимся посреди
дороги. Из него выглядывало дышло телеги. Киров и Лещинский взяли лопаты и
пошли к сугробу. Одна за другой останавливались и остальные машины. Все
брали лопаты и шли помогать.
Разбросали снег, песок и вместо телеги откопали броневичок. Подле
него, прижавшись друг к другу, лежало шесть трупов красноармейцев, и среди
них - водитель, в кожанке, в шлеме, в новеньких коричневых крагах.
Атарбеков растерянно осмотрелся.
- Не вижу коней, - сказал он.
- Да, коней не видать, - сказали шоферы.
- Видимо, броневик они тащили на себе, - предположил Киров. - Устали
и заснули, как богатыри.
Все обнажили головы и долго стояли над трупами замерзших
красноармейцев.
И снова машины пробивались сквозь снежную мглу. Чем дальше, тем все
чаще приходилось останавливаться. На дороге лежали трупы, разбитые телеги
и фургоны.
Но вот горизонт почернел. Это по степи двигался огромный поток людей.
Ехали фургоны, телеги, брички, запряженные верблюдами, лошадьми, волами.