"Георгий Константинович Холопов. Грозный год?- 1919-й, Огни в бухте (Дилогия о Кирове) " - читать интересную книгу автора

содержимом ящиков знал еще Оскар Лещинский.
Минут через десять приехал Свердлов. Его сопровождал военный
комендант станции. Свердлов сказал короткое напутственное слово, простился
со всеми, взял Кирова под руку, отвел в сторону:
- Счастливого пути, Сергей Миронович. С нетерпением будем ждать от
вас весточки. Действуйте решительнее! Мы вам всегда поможем.
Они крепко пожали друг другу руки, и эшелон тронулся в путь, на
далекий юг...
Это было время, когда молодая Советская республика воевала на многих
фронтах и войска перебрасывались с севера на юг, с юга на восток, с
востока на запад.
Вокзалы и привокзальные площади были забиты людьми. Несмотря на
январскую стужу, многие спали на цементном полу, на каменных лестницах.
Питались черствым хлебом, теплой водицей, ждали неделями и месяцами
попутных поездов, забирались на крыши и в тамбуры вагонов и ехали в
неведомые дали: беженцы, крестьяне, инвалиды войны, дезертиры, чиновники,
капиталисты из Москвы и Петрограда...
Нужна была железная воля и выдержка Кирова, чтобы добиваться на
станциях своевременного отправления эшелона, смены паровоза, загрузки
топлива. Сразу же по прибытии эшелона на ту или иную станцию, будь то днем
или ночью, Киров один или вместе с Атарбековым и Лещинским искал пропавших
комендантов и добивался того, чтобы эшелон без задержки отправляли дальше.
Двое суток лишь задержались у Саратова. Моста тогда через Волгу не
было. Зимой по льду прокладывали рельсы и лошадьми перегоняли вагоны с
одного берега на другой.
В хмурое утро 16 января 1919 года эшелон подошел к Астрахани. В тот
же день началась разгрузка вагонов. Автомашины были поставлены на ремонт и
испытание, мотоциклы перевезены на Эллинг, где коляски должны были
переоборудоваться под площадки для пулеметов. И начались хождения в
Реввоенсовет фронта.


Из кабины раздался голос Лещинского:
- Мироныч!
- Да, - отозвался Киров.
- Не замерз?
- Нет, ничего, пока терпимо.
Ехали в тихой морозной ночи. Вокруг только снег, снег, снег... Но вот
фары нащупали впереди что-то темное. Подъехали ближе: сани с ящиками
боеприпасов. Испуганная, покрытая инеем лошадь тяжело дышала. Возчик в
тулупе суетился перед ней, хотел накинуть ей на голову мешок из-под овса и
никак не мог этого сделать. Лошадь еще выше закинула голову, и глаз,
зеленый и фосфорический, искоса, напряженно смотрел на приближавшуюся
машину.
Киров крикнул бородатому красноармейцу:
- Давно едешь, отец?
- Давно!.. Вторую неделю!.. Далеко ли до Астрахани?
- На санях еще неделю ехать... Много ли позади идет народу?
- Вся армия, товарищ, вся армия...
Дорога шла вверх, вниз, петляла вокруг сугробов, пропадала во мраке и