"Эмма Холли. Запретный плод " - читать интересную книгу автора

журналах или каталогах, поэтому Флоренс нравились даже откровенно плохие
картины. Она разглядывала натюрморты и пейзажи, и воображение рисовало перед
ней тех, кто создавал эти полотна, кто стоял за мольбертом, перепачканный
красками, в волнении окидывая взглядом результат.
Некоторые картины были на диво хороши. Флоренс очень много времени
провела перед портретом миссис Бишоффсхайн работы мистера Милле. На холсте
была изображена настоящая великанша с волевым, сильным лицом, и после
долгого рассматривания Флоренс стало казаться, что она лично знакома с этой
дамой. Чуть позднее она остановилась перед творением Тиссо, висевшим над
чудесным старинным камином, называвшимся "Слишком рано": четыре
привлекательные, но ужасно смущенные девушки со своими спутниками в еще
пустом бальном зале.
- Нравится? - спросил из-за спины знакомый голос. Флоренс еле
удержалась, чтобы не вздрогнуть. Раньше Эдвард никогда не спрашивал ее
мнения о чем бы то ни было. Она быстро взглянула на него, но он смотрел на
картину, а не ей в лицо - слава Богу!
- Да, очень, - ответила она настолько спокойно, насколько сумела. -
Художник очень талантливо передал замешательство гостей. Не хотела бы я
оказаться на их месте! И при этом все выглядит так забавно, что хочется
рассмеяться. Очень живая работа.
Эдвард поправил манжету и снова спросил:
- Тебе нравятся картины, которые имеют сюжет?
- Если сюжет нравится, - ответила девушка уклончиво.
- Тогда как насчет французов, например, Моне? Или мистер Сислей? Как он
тебе?
Теперь граф смотрел на нее с некоторым вызовом, и Флоренс почувствовала
странный холодок, пробежавший по спине и даже ягодицам. Разве у мужчин
бывают такие длинные ресницы? И такие густые! В какое-то мгновение Флоренс
показалось, что вся кровь отхлынула у нее от лица и она вот-вот упадет в
обморок. Ей пришлось сделать незаметный вдох, прежде чем ответить.
- Боюсь, я не знакома с их работами.
Эдвард кивнул так, словно был уверен в таком ответе. - Пойдем со мной,
я тебе кое-что покажу, - пригласил он.
К удивлению Флоренс, он взял ее не под локоть, а за руку, и даже через
ткань перчатки она ощутила, какая у него горячая ладонь. Ее пальцы почти
утонули в ней. Хоть бы он не заметил, какой от волнения влажной стала ее
рука!
Граф повел девушку за собой сквозь лабиринт коридоров к самой дальней
комнате. Там он протянул ей маленький серебряный бинокль из тех, какие
используют дамы в опере, и указал на картину, что висела в самом углу под
потолком. Казалось, Академия искусств специально распорядилась повесить ее
так, словно стыдясь того, что вообще приняла эту работу.
Флоренс приложила бинокль к глазам.
- И кого же я сейчас увижу? Мистера Сислея или Моне?
- Ни того, ни другого. Это мистер Уистлер. Взгляни.
Эдвард стоял позади нее, она чувствовала его дыхание, представляла, как
он подался вперед. Его ноги касались подола ее платья, почти прикасаясь к ее
ногам, рука направляла бинокль в нужном направлении, и пальцы были так
близко к ее глазам, что задрожали руки. Но стоило Флоренс увидеть картину,
как она забыла обо всем.