"Вольфганг Хольбайн. Кровь тамплиеров" - читать интересную книгу автора

Быстрыми, ловкими движениями фон Метц захлопнул за собой дверь и запер
ее изнутри. Священник торопливо поднялся и поспешил к боковому выходу,
Лукреция с маленьким Давидом на руках последовала за ним. Священник, однако,
приоткрыл дверь настолько, чтобы протиснуться самому, а затем, к ужасу и
растерянности невольно остановившейся женщины, закрыл дверь прямо перед ее
носом. Через минуту стало слышно, как поворачивается большой ключ в старом
латунном замке.
Роберт не смог подавить вздоха невероятного облегчения. То, чего он
ожидал от священника, было больше, чем способен вынести человек, каким бы
богобоязненным и убежденным в правильности своего дела он ни был. Фон Метц
не смог бы упрекнуть его, далее если бы тот в последнюю секунду встал перед
ним, заслонив собой беззащитную мать и невинного ребенка, но священник
принял правильное, с его точки зрения, решение. Он повернул ключ в замке и
предоставил мать и ребенка их судьбе в образе фон Метца.
Лукреция быстро все поняла. Она сделала единственное, что ей оставалось
в ее положении: постаралась разрядить обстановку и перетянуть его на свою
сторону, как она часто - слишком часто - поступала. Уже целый год прошел с
тех пор, как он встречался с ней в последний раз. Год, в течение которого он
имел достаточно времени, чтобы понять, что он допустил страшную,
непростительную ошибку, которая должна теперь стоить жизни невинному
младенцу, потому что фон Метц обязан сделать все, чтобы ограничить
последствия того непоправимого вреда, который он уже причинил.
Женщина не изменилась. Естественно, нет. Они оба и не могли измениться,
так как ни один из них не был подвержен процессу старения. Лукреция была все
так же немыслимо хороша. С кроткими карими глазами лани, мягкими золотистыми
волосами, в белоснежном бархатном платье, которое она, видимо, решила надеть
в честь праздника крещения сына, она казалась воплощенной невинностью.
К несчастью, она слишком хорошо знала о том впечатлении, которое
производит на людей, и изо всех сил стремилась использовать это ради своей
выгоды. И на этот раз ей удалось не выдать страха, охватившего ее, когда
перед ней появился Роберт. Она выдержала его взгляд и улыбнулась:
- Я счастлива, что ты пришел на крещение нашего сына.
Ее голос был таким же благозвучным, каким он сохранил его в своей
памяти. Он бы ей поверил, если бы не знал, как лицемерны обычно бывают ее
слова и уверения.
- Я назвала его Давидом, - сказала она, кивнув на мальчика, лежавшего у
нее на руках.
- Отдай его мне! - Роберту стоило невероятных усилий произнести эти
простые слова. Ему всегда было тяжело говорить с ней, тем более не
соглашаться или даже восставать против нее. Ребенок на ее руках еще больше
все осложнял: он мешал сохранять самообладание и придерживаться своего
решения. Давид... Сегодня он в первый раз увидел сына, и он знал, что этот
первый раз станет последним.
- Мы одна семья, Роберт. - Лукреция пыталась демонстрировать
спокойствие и невозмутимость. Она упорно старалась не показать ни своего
страха, ни своей слабости, но в ее огромных карих глазах стояло что-то, что
фон Метц воспринял как скрытую мольбу.
Ему пришлось отвести взгляд, потому что он не мог этого вынести. Какой
бы холодной и фанатичной она ни бывала в иные времена, в эти секунды она
только мать, которой грозят отнять ее ребенка. Никогда прежде он не