"Элис Хоффман. Речной король " - читать интересную книгу автора

Незамеченным проскользнул он через парадную дверь "Мелового дома" ровно
через два часа после отбоя и благополучно поднялся по лестнице, но когда
оказался на чердаке, то понял: что-то случилось. Дверь его комнаты была
приоткрыта, хотя Гас не помнил, закрыл ли дверь, уходя; в доме было слишком
тихо даже для столь позднего часа. Кто-то хотел убедиться, что он усвоил
урок, а урок оказался до чрезвычайности прост: некоторые приглашения лучше
не оставлять без внимания.
В комнате Гаса постельное белье и одежда были свалены в кучу и залиты
мочой. Лампочки выкручены из лампы, разбиты, а осколки рассыпаны по
подоконнику, стекло красиво блестело, словно горсть бриллиантов, разложенная
на полированной доске. Гас вытянулся на матрасе, чувствуя, как горечь
растекается по горлу, закурил сигарету, несмотря на запрет, и наблюдал, как
дым спиралью поднимается к трещинам в потолке. Исходя из личного опыта он
считал, что произошло следующее: человек дорого заплатил за мгновения
радости. Проведешь вечер с красивой девушкой, прогуляешься по лесу приятным
прохладным вечером, лениво поваляешься на надгробье другого человека,
наблюдая за сверкающими звездами, и уже скоро получишь послание,
напоминающее о том, против чего ты выступаешь.
Гас перекатился на живот и загасил сигарету об пол под кроватью.
Красные искры взлетели вместе с дымом, от которого защипало глаза, но ему
было наплевать, пожар был бы наименьшей из его проблем. Гас был таким худым,
что кости болели от пружин матраса. Хотя он устал, он знал, что спать ему не
стоит ни этой ночью, ни, возможно, следующей. Если кто-нибудь примется
взвешивать красоту лунного света и глубину человеческой жестокости, что из
них перетянет? Лунный свет невозможно удержать в руке, зато жестокость может
ранить глубоко. Кто сможет описать цвет лунного сияния, когда его уже сменил
яркий свет дня?
Кто сможет утверждать, будто бы когда-то существовал, если он всегда
был лишь немногим больше, чем сон?
После того как Гас подмел разбитое стекло и выполоскал белье в тазу, он
отправился в лазарет. Головная боль и тошнота были вполне реальными, так же
как и поднимающаяся температура. Честно говоря, в Хаддан-скул нашлось мало
таких, кто скучал по нему. Учителя ощутили облегчение от его отсутствия, он
был трудным учеником, спорящим, лезущим на рожон в один миг и скучающим,
замкнутым - в другой. Карлин единственная беспокоилась за него, она напрасно
искала его, осматривала кладбище и столовую. Когда она наконец отыскала след
Огаста, школьная медсестра Дороти Джексон сообщила ей, что в лазарете не
предусмотрено часов посещения. Поэтому Карлин не видела приятеля восемь
дней, пока он снова не оказался в своей постели. Завернувшись в пальто,
словно в одеяло, он таращился в тусклом свете на потолок. Он только что
проковырял дыру в старой штукатурке, поступок человека, не имеющего доступа
к иным спасительным средствам, кроме как мелкое вредительство. Куски
штукатурки валялись на полу и на матрасе. Обнаружив Гаса, Карлин опустилась
рядом с ним на кровать, чтобы изучить последствия его гнева. В дыре под
карнизом можно было разглядеть облака, квадрат синего неба глядел на них из
гнилой дранки.
- Ты ненормальный, - сказала Карлин.
Но на самом деле у его поступка была причина. Вернувшись, он наткнулся
на подарок, который братья подготовили, пока он был в лазарете.
Окровавленная кроличья лапка, такая свежая, что была даже теплой на ощупь,