"Элис Хоффман. Речной король " - читать интересную книгу автора

Ей было любопытно, отреагирует ли он на это, и она не удивилась,
обнаружив, что ему наплевать.
- Мало кто понимает, - признал Гас.
Что было особенно справедливо по отношению к обитателям "Мелового
дома". Они претендовали на звание братства, но, как это бывает и среди
кровных братьев, собратья Гаса не ценили его. Спустя неделю они уже с
радостью избавились бы от него. Прошло еще десять дней, и они искренне
презирали его. Как это часто случается в подобных замкнутых сообществах,
товарищи Гаса не сдерживались в выражении своего презрения; уже скоро на
чердаке начало вонять их эмоциями, потому что они оставляли подношения,
сообщающие об их отвращении: черствые сэндвичи с протухшим яйцом, гнилые
фрукты, кучи нестираных носков.
В этот год на чердаке жили трое новичков: Дэвид Линден, чей прадедушка
был губернатором штата, Натаниэль Гибб из Огайо, победитель технических
олимпиад в трех штатах, и Гас, ошибка из ошибок, чье присутствие убедительно
доказывало тот факт, что, как бы прекрасно достижения личности ни выглядели
на бумаге, на деле они могут сложиться в слово "катастрофа". Что касается
Гаса, он приехал в Хаддан-скул, не питая иллюзий насчет человечества в целом
и не ожидая ничего хорошего от своих соучеников в частности. Он был
полностью готов столкнуться с презрением, его осаждали и оскорбляли
достаточно часто, чтобы он научился не обращать на это внимания.
Однако из всякого правила бывают исключения, какое Гас делал для Карлин
Линдер. Он обожал в Карлин все, он жил ради того часа, когда они откладывали
учебники и тайком уходили на кладбище. И даже ворона, гнездящаяся на вязе,
не могла заставить его отказаться от этого похода, потому что, оказываясь
рядом с Карлин, Гас вдруг испытывал прилив странного оптимизма, в свете ее
сияния весь остальной мир тоже начинал сверкать. На короткий срок людская
нечестность и человеческие слабости оказывались забытыми или, по крайней
мере, временно отодвинутыми в сторону. Когда наступало время возвращаться,
Гас шел по тропинке, цепляясь за каждое мгновение, делая все возможное,
чтобы отсрочить прощание. Стоя в тени розовых кустов и глядя на Карлин,
забирающуюся обратно по пожарной лестнице в корпус "Святой Анны", он
чувствовал, как ноет сердце. Он понимал, что оно вот-вот разорвется, но был
бессилен что-либо сделать. Карлин всегда оборачивалась и махала ему перед
тем, как влезть в свое окно, и Гас Пирс всегда махал в ответ, словно полный
болван, настоящий идиот, готовый на все, только бы угодить ей.
С того самого дня, когда он поднялся на чердак, где с
головокружительной скоростью распаковал вещи (хотя любой сказал бы, что он
как попало побросал пожитки в шкаф), Гас знал: его приезд в Хаддан-скул был
ошибкой. Как-то днем Гарри Маккенна постучал в его дверь сообщить, что этим
вечером состоится собрание жильцов дома, и холодно посоветовал Гасу явиться
вовремя. Гас, которому не понравился снисходительный тон старшего соученика,
так же как ему не нравилось подчиняться приказам, тотчас решил отвертеться
от того, что обещало быть скучным вечером, и сбежал.
Вместо того он встретился на кладбище с Карлин, и они вместе наблюдали,
как Орион поднимается на восточном горизонте, высоко над кронами тополей и
кленов. Стоял прекрасный вечер, и несчастный Гас ощущал, как нечто похожее
на надежду зарождается внутри его. Однако эйфория длилась недолго. Гас не
понял: то, о чем говорил ему Гарри Маккенна, было не приглашением, а
приказом. Он догадался об этом, только вернувшись к себе в комнату.