"Дмитрий Хмельницкий. О пугливом Сталине и научно-историческом патриотизме " - читать интересную книгу автора

Гигантское превосходство СССР в самолетах Владимов считает фактором
несущественным и не говорящим об агрессивности советских намерений: "если
немецкий пилот за войну сбивает 352 самолета, а наш самый успешный трижды
герой - 62, будем ли сравнивать у кого их больше, у кого они лучше?".
Конечно будем, если не решим, что Сталин сознательно планировал массовую
гибель самолетов при обороне.
Как и многие другие критики Суворова, Владимов почему-то считает
отсутствие официального приказа о подготовке нападения на Германию
доказательством неагрессивных намерений Сталина. Отсутствие документов,
подтверждающих подготовку страны к обороне критика однако не смущает. А
аргументов в пользу массированной подготовки к нападению, которые Суворов
приводит в избытке, Владимов даже не упоминает.
Владимов утверждает, что Сталин, даже если и хотел, то не мог бы
напасть на Германию раньше 1945 года. Почему? Из-за террора в армии в 1938
году. Суворов этой проблеме посвятил целую книгу, ни одного аргумента из
которой Владимов не упоминает и не опровергает.
Владимов повторяет старый советских тезис - о том, что война с
"малонаселенной Финляндией" показала слабость Красной армии, никак не
объясняя, почему не прав Суворов, развернуто доказывавший обратное. Критикой
такую критику назвать трудно.
Самое интересное в статье Владимова - это его оценка предвоенных
советских стихов и песен. Он начисто отказывает им в воинственности и
агрессивности.
"..."Чужой земли мы не хотим не пяди, но и своей вершка не отдадим",
Катюша о чем просит своего "сизого орла"? "Пусть он землю бережет родную". А
что у нас в пропеллерах дышит? "Спокойствие наших границ". А как там наша
броня? "Броня крепка и танки наши быстры", так что " заводов труд и труд
колхозных пашен мы защитим". Если и слышится угроза, то это "если в край наш
спокойный хлынут новые войны"..."ну тогда мы песню споем боевую", и то -
оборонного свойства: "встанем грудью за родину свою". Так - не готовят нацию
к вторжению в чужеземье".
Увы, именно так и готовят. Напрасно Владимов полагает, что если бы
готовили к агрессии, то призывали бы в песнях - " давайте захватим чужую
территорию и поработим соседние народы". Опять - необоснованое подозрение
Сталина в идиотизме. Это же был очевидный пропагандистский принцип - чтобы
поднять на агрессию, нужно призывать к защите. И в песнях и в речах.
Семнадцатого сентября тридцать девятого года, в день нападения на
Польшу, Молотов призвал советских солдат защитить единокровных братьев -
западных украинцев и белорусов. Когда в сороковом отнимали у Румынии
Бесарабию, то защищали страдавших под чужеземным игом братьев-молдаван. От
агрессивной Финляндии тоже только защищались. Песни и стихи сработали
великолепно. За полтора года после пакта Молотов-Риббентроп, СССР успел
напасть на всех своих европейских соседей и оккупировать территории с
населением 23 миллиона человек. Советские люди, между тем, и через пятьдесят
лет после победы в большинстве уверены, что вступили во вторую мировую войну
22 июня 1941 года. Для советских военных историков-генштабистов такая
позиция естественна. То, что ее разделял Георгий Владимов, серьезный
писатель и последовательный диссидент - удивительно.
Такого рода претензии к теории Суворова только внешне выглядят как
исторические дискуссии. Как правило, за ними скрывается моральный конфликт.