"Владимир Хлумов. Думан (из Книги Писем)" - читать интересную книгу автора

Слегка касаясь ее ладони, беру из ее руки мел, хотя рядом на доске
их целая россыпь, дорисовываю палочку и ставлю две жирных точки.

- Откуда ты знаешь русский?

- Я английская шпион.

- А я агент Кэй Джи Би, - парирую я, вспоминая напутствия
уполномоченного первого отдела и все три комиссии вкупе.

- Я знать.

- Откуда?

- Ты хотел украсть мой чемодан в аэропорту, ти большев?

Я не понял, но обиделся.

- У нас коммунистов называют большев.

- Хм, - хмыкнула моя беспартийная душа.

- Нет, не только коммунистов, всех, кто слишком многого хочет и
сразу.

Ну уж большевик, так это точно.

В этот момент раздается страшной силы грохот, и я, грешным делом,
вспоминаю корсиканских сепаратистов. Мы испуганно оборачиваемся.
Взбешенный Тони, опрокидывая в сердцах стулья, уходит прочь от
дурацкой русской задачи.

- Он хороший, но крези, - говорит Руфь. Мы незлобно смеемся. Потом
замолкаем, и она, прикасаясь к моей ладони, берет мелок, хотя тоже
видит их целую кучу на полке у доски, и выводит:

- Туман, - и справа дописывает английский перевод.

Я принимаю игру. Мы пишем в два столбика, обмениваясь волшебным
мелком. Утро туманное, утро седое. Здесь мы запинаемся. Она с
удивлением наблюдает, как я пытаюсь отыскать у себя на голове седой
волосок. Но их еще так мало у меня. Я безапелляционно беру ее прядь и
приставляю к своей, судорожно пытаясь вспомнить, как же по английски
называются волосы. Ее щека так близка к моей, что я ничего не могу
припомнить. Но она догадывается, уточняя что-то насчет стариков. Мы
продолжаем дальше про нивы, ограничиваясь упрощенным вариантом поля, и
снова запинаемся. Я вспоминаю "Сороу" Ван-Гога, но мне кажется это
слишком жестко, и показываю на ее печальные глаза, но у нас в
английском столбике получаются какие-то поля с глазами, и мы
возвращаемся к вангоговскому варианту. Со снегом никаких проблем - он