"Джеймс Хайнс. Девяносто девять ("Издай и умри")" - читать интересную книгу автора

один из "классических" этнографических текстов о Восточной Африке.
С пастырским ликованием, свойственным Грегори-старшему при уличении
закоренелого грешника, Грегори-младший обвинил великого этнографа в
жестокости, пьянстве, избиении тех аборигенов, у которых он собирал
информацию, в произведении на свет огромного числа незаконных детей (от
которых он позднее неизменно отказывался) и - самое страшное - в том, что
этот, с позволения сказать, ученый заполнял страницы личного дневника самыми
чудовищными расистскими эпитетами, которые только можно себе представить.
Однако простого обличения явно было недостаточно. Требовалось найти
теоретическое обоснование, предложить некое изменение в научной парадигме,
каковое смогло бы выдвинуть собственную работу Грегори на авансцену
историко-культурных исследований. Он видел свою задачу в том, чтобы
продемонстрировать, каким образом обнаруженные им материалы выбивают
фундамент из-под всей классической антропологической науки... и доказать,
что только приход Грегори Эйка дает ей шанс к новому возрождению. Что
Грегори и осуществил, завершив свое исследование тем блестящим заключением,
которое фактически и сделало ему имя.
"Чтобы понять человечество, нужно изучить человека - это, бесспорно,
устаревший и давно доказавший свою ложность тезис, - писал Грегори, - худший
вариант просвещенческой самоуверенности. Нам следует взять на вооружение
более строгий и честный принцип: чтобы понять антропологию, нужно изучить
антропологов".
Так что после той памятной катастрофы на конференции в Хэмилтон-Гроувз
глотком свежего, исцеляющего воздуха показалась Грегори возможность
порисоваться перед телеобъективом на фоне Парфенона, Ангкор-Вата и
Мачу-Пикчу в качестве модного разрушителя привычных предрассудков, связанных
с этими памятниками в воображении многих поколений просвещенных европейцев.
Проект подразумевал поездки на места съемок: путешествия первым классом по
всему миру, размещение в экзотической и поразительной по красоте местности.
И все за счет телезрителей из когда-то великой колониальной империи.
С точки зрения Грегори подобная работа и должна была рассматриваться
как продвинутый вариант полевых исследований для современного прогрессивного
антрополога. Но самым главным для уязвленного чувства собственного
достоинства Грегори была возможность восстановления его несколько
подорванного имиджа, теперь уже в образе телезвезды канала пи-би-эс.
Каждая очередная серия программы демонстрировала Грегори в новых
соблазнительных позах: Грегори в позе бульвардье, попивающего крепкий, хоть
и не очень хорошего помола кофе из громадной чашки в кафе на узенькой
афинской улочке с крошечным, но ярко подсвеченным Парфеноном на заднем
плане. Грегори на Мачу-Пикчу в позе энергичного исследователя с тщательно
отращенной голливудской щетиной и с таким видом, словно, чтобы добраться
туда, он три дня без передышки шел через горы, хотя на самом деле Мартин
заказал специальный вертолет, который каждое утро прилетал за ними на крышу
отеля "Куско-Шератон", а вечером доставлял обратно. Грегори перед
Ангкор-Ватом в позе чувственного европейского знатока экзотических красот
Востока: рубашка расстегнута до середины груди, прядь волос, намокшая от
пота в страшную камбоджийскую жару, прилипла ко лбу, длинные тонкие пальцы
эротически касаются сплетающихся тел на каменных барельефах.
У него хватило благоразумия не поддаться соблазну на месте съемок, где
он, конечно же, мог легко подцепить какую-нибудь болезнь, но в Лондон